южном берегу Каспийского моря. Вместе с тем лишь немногие монеты из тех, что впоследствии были привезены в далекую Скандинавию, датированные после 890 года, прибыли из этих регионов. Скорее, они из Саманидского Туркестана, а вовсе не из Западной Персии и Ирака.

Эти монетные клады дают нам и другую ценную информацию. Если принять во внимание их свидетельства, получается, что почти нет доказательств того, что в те годы поддерживалось много контактов между Скандинавией и мусульманской Испанией по атлантическим путям – или через Ирландию, или через империю Каролингов. Только четыре монеты западного мусульманского мира, чеканенные до 840 года, были обнаружены во всей Скандинавии. Одна из них – монета Абд ар-Рахмана I Испанского, датированная 776–777 годами, – была найдена в Уппландии. Еще три – испанская монета 769 года и две марокканские монеты Идрисидов, датированные IX веком, – были найдены в Норвегии. В противоположность масштабной торговле, выявленной этими кладами с Ираком и Западной Персией через Русь, торговля с мусульманским Средиземноморьем была мизерной.

Как мы можем суммировать свидетельства, полученные из монетных кладов, и согласовать их с информацией из других источников? Во-первых, эти клады показывают, что по варяжским путям поддерживался коммерческий контакт с Востоком, который начался при Меровингах и продолжался почти без перерыва до смерти Людовика Благочестивого. Во-вторых, они иллюстрируют неуклонный рост коммерции, продолжавшийся до конца правления Людовика. В-третьих, они показывают, что торговля шла по Волге с мусульманской Персией и Ираком через Каспийское море, и только таким путем. Факт, что ни одной византийской монеты каролингских времен не было найдено на Балтике, объясняет молчание византийских источников относительно шведского проникновения на территорию Руси. Очевидно, до 840 года торговцы из числа росов не прибывали на подконтрольные Византии территории на Черном море. Вместо этого они двигались в направлении, как утверждает и «Повесть временных лет», и Ибн Хордадбех, по Волге к Ираку.

Не менее важно и то, что эти монетные клады показывают, что изгнание варягов до Рюрика действительно имело место, – изгнание, независимо подтвержденное Анскаром относительно Зеебурга и Аполлоне. Только это может объяснить, почему после пика 830–840 годов аббасидские монеты, чеканенные после 850 года, больше не попадали в Скандинавию, и даже в последнее десятилетие, в 840–850 годах, их было очень мало. Очевидно, подъем славян, народа чуди и финнов перерезало торговые пути на Восток, и они оставались закрытыми, пока их снова не открыли Рюрик и Олег, и серебряная река снова потекла на Балтику, только теперь из Византии и Туркестана, а не из Западной Персии и Ирака. И наш византийский источник, который говорит о росах, которые вернулись в Скандинавию кружным путем, оказывается весьма ценным. Он позволяет нам датировать подъем и прерывание торговых путей 839 годом. Этот факт согласуется с нашими монетными свидетельствами. Росыкаганы хотели вернуться через Константинополь и франкские земли по очень простой причине. Выступления славян и других народов Северной Руси против своих соотечественников, которые перерезали торговые пути через Балтику, не оставляли им шанса добраться домой тем же путем, которым они пришли. Они выбрали альтернативу.

Существовала еще одна серия морских путей в Скандинавию, кроме тех, о которых уже говорилось на предыдущих страницах. Они шли от западного побережья Норвегии через Западную Атлантику мимо Шетландских, Оркнейских островов и Гедрид к берегам Шотландии и Ирландии. Ранее мы уже отмечали, что исчезновение пиктского судоходства и неожиданный упадок около 750 года ирландского морского могущества почти уничтожил экономическую жизнь регионов вдоль этих путей. Некоторые ирландские святые на кораклах, согласно Дикуилу, еще плавали на Оркнейские острова и даже в Исландию, но это была лишь тень прежних активных кельтских контактов. Вместо этого в конце VIII века наблюдалось не плавание кельтов на север, а скорее движение рыбаков и крестьян на юг и запад из Норвегии, через оркнейские и Шетландские острова на Гебриды. Возможно, более качественные норвежские суда, приспособленные для плавания по Атлантике, сделали такую миграцию возможной. Но какова бы ни была причина, результаты увидеть нетрудно. Перед 800 годом шло мирное проникновение на острова между Норвегией и Британией. Это доказывают раскопки. Возможно, по крайней мере, часть предметов ирландского происхождения, найденных в захоронениях конца VIII века, вроде каролингских серебряных монет на западном побережье Норвегии, попали туда этим маршрутом, теперь взятым в руки северянами[101]. Первые шаги к весьма жесткому контакту, свидетелями которого стал период после 800 года, между кельтами и викингами на берегах Ирландии были сделаны в последние годы VIII века.

Торговые пути до Балтики с Востока, по которым следовало все больше серебряных дирхем, многократно повысили важность коммерции между этим регионом и империей Каролингов. Они помогают объяснить экономическую роль, которую играли в империи фризские купцы, поскольку именно они, больше чем кто-либо другой, помогали накапливать богатство, занимаясь морским судоходством, связывающим Дорестад и Рейнскую область с Хедебю, Биркой и Балтикой. Эти пути также проливают свет на причины существования в Бирке богатейших торговцев, о которых упоминал Анскар. Возможно, именно из-за богатств балтийской торговли Карл Великий большую часть своего правления посвятил попыткам покорить саксонцев в Северной Германии. Занимаясь этим, он защищал свой доступ к балтийским рынкам, завладевая прилегающим побережьем. Как и в случае с Северной Италией и Испанской маркой, саксонская политика Карла Великого опиралась на экономические соображения.

Мы также можем приписать изменения в денежном обращении, имевшие место в конце правления Карла Великого, важности каролингской морской торговли. Эти перемены в весе каролингского серебряного пенни озадачивали многих историков. Но если мы рассмотрим влияние на империю Каролингов серебряных дирхемов с Балтики, а также монет мусульманской Испании, проблема будет решена. Карл в последней реформе всего лишь принял такой же вес своих серебряных денег, как у монет Аббасидов, которые во время его правления добирались до Балтики и даже дальше. Интересно, что на таких монетах имелась надпись на арабском языке, прославляющая Аллаха. Этот факт повлиял на каролингские монеты немного позже, во время правления Людовика Благочестивого. Нам известно, что этот монарх чеканил серебряные пенни с надписью «Христианская религия». Несомненно, это была своего рода нумизматическая контрпропаганда. Еще один интересный аспект. Когда Людовик Благочестивый – вероятнее всего, из соображений престижа – чеканил золотые solidi, он делал это в Дорестаде для использования в северной торговле, и только вдоль этого североморского пути в Скандинавию были обнаружены и сами монеты, и сделанные с них в начале IX столетия копии. Возможно, из всех торговых путей каролингской эпохи на северных морях этот, ведущий к Балтике, по объему и значимости был самым важным.

Перейдя к рассмотрению вопроса о товарах, обмен которыми шел