Арзо вытащил из-за берца десантный нож и разрезал превратившуюся в лохмотья «разгрузку». Из «разгрузки» он свил прочный жгут и перетянул, как мог, плечо. После этого он стал пилить то, что осталось от его руки.

Арзо понадобилось два часа, чтобы закончить работу. Потом он немного полежал, встал и пошел по сгнившим шпалам, уводившим вверх по тоннелю.

У выхода из штольни никого не было. Арзо оказался в горном лесу, таком густом, что в нем было только два направления – вверх и вниз. Арзо сообразил, что он находится на западном склоне Ялык-тау, обращенном к селу, и что до вентиляционных колодцев тоннеля, действительно, должно быть не больше полукилометра.

Через полчаса Арзо услышал чужие шаги и аварскую речь. Ему удалось забиться в кусты, и патруль прошел мимо.

К вечеру Арзо снова нарвался, на этот раз на федералов. Он пролежал два часа в горной расщелине, а в трех метрах под ним несколько офицеров «Альфы» ели свой сухпаек и дергали саморазогревающиеся банки за колечки на крышках, похожие на чеку гранаты. Когда «альфовцы» ушли, Арзо выполз из расщелины и доел за ними крошки.

Вечером, когда солнце зашло, гора под ногами Арзо задрожала, и где-то внизу раздался свист и разрывы «града». Он шел, ориентируясь по звездам, а в долине за его спиной стопятидесятипятимиллиметровые снаряды разносили в клочья его брата и его людей. Арзо тогда не знал, что снаряды падают с недолетом, для демонстрации силы, и что этот ночной обстрел навсегда изменит рельеф горы, у которой он хотел умереть, и уничтожит скальную перемычку, удерживающую изумрудное озеро в его гранитном ложе.

За ночь Арзо перевалил через небольшой хребет, но когда взошло солнце, оказалось, что чеченец сам загнал себя в ловушку. Он выбрал правильное направление, но он вышел к узкой пропасти, развалившей горы на две отвесные половинки, как нож разваливает кусок мяса. Он был слишком слаб, чтобы одолеть пропасть, а пойдя на юг, он бы вышел к аварским селам.

На день Арзо забился в какую-то расщелину. Он съел зазевавшуюся на солнце ящерицу и вместо воды пососал намокший от крови жгут. Обрывок руки совсем занемел.

Вечером Арзо снова пошел в путь. Он шел на север вдоль ущелья, и когда оно повернуло на запад, он повернул на запад вместе с ним. В конце концов он нашел место, где можно было спуститься, но неправильно рассчитал свои силы и с высоты в три метра упал на острую каменную осыпь.

По низу ущелья шла удобная дорога, пахнувшая соляркой и танками. Один российский танк Арзо увидел в ста метрах впереди. Он не был подбит: просто стоял и ремонтировался.

Арзо спустился к самой воде и прошел мимо танка. Километра через три он взобрался чуть выше автомобильной трассы и оказался на старой дороге, которую когда-то прокладывали под пулями солдаты Паскевича. Дорога кое-где была в полметра шириной, а кое-где и совсем осыпалась, превратившись в козью тропу между скалами.

Арзо шел по дороге до трех часов ночи, а потом бросил ее и стал карабкаться вверх. К этому времени дорога зашла глубоко в лес. Корявые дубки сменились высокими тополями, и Арзо по щиколотку проваливался в жирный перегной листьев.

Несколько раз Арзо падал и терял сознание, но всегда это было ненадолго, потому что очнувшись, Арзо видел над собой все те же звезды, и ковш Большой Медведицы указывал ему направление к родному селу.

Он больше не помнил, как его зовут и куда он идет. Он шел в ночной темноте, но глаза его видели каждый листок на дереве и каждую крапину лишайника на серой скале. Листья пылали синим, а лишайники – оранжевым, и Арзо видел, что он идет не по горам, а по колышущемуся волшебному ковру.

С деревьев, под которыми он шел, свисали волшебные, фантастические плоды, фосфоресцирующие яблоки величиной с голову ребенка, и под кустами были развешаны золотые колокольчики. Колокольчики звенели, раскачиваясь на ветру, и под их звон на облитом лунной глазурью хребте танцевали девушки в прозрачных одеждах. Арзо понял, что он попал в рай, и что рай действительно красивей, чем белый водопад и изумрудное озеро.

Он хотел сорвать один из плодов, чтобы утолить жажду, но плод в его руке превратился в колючую шишку.

Арзо бросил шишку и пошел дальше.

Потом лес кончился, и Арзо опять оказался на скалах. Скалы шевелились под его ногами, их бока вздымались и опадали, как будто земля была гигантским китом, мерно дышащим в небесном океане, и когда Арзо поднял глаза к звездам, он увидел, что звезды спустились ему навстречу. Они были крупные, как гильзы от станкового пулемета, а луна сняла с себя серебряный пояс и протянула конец этого пояса Арзо.

Арзо шел, радостно улыбаясь, а когда у него подогнулись ноги, он упал на колени и пополз, прижимаясь к теплой шуршащей скале.

Было уже шесть утра, когда Арзо поднялся на самую вершину хребта и увидел землю Чечни. Красное новорожденное солнце вставало со своего шелкового ложа, из взбитых подушек облаков и гор, и во все стороны от него разбегались лучи, переполняя долины и скалы феерическим цветом. Душу Арзо заливал такой же ослепительный свет, и Арзо было трудно понять, где кончается солнце и начинается его душа.

Зрение Арзо обострилось настолько, что он видел все до мельчайшей детали; он видел змейку, неторопливо ползующую по крапчатой скале в двух километрах вниз по ущелью, и капли росы на серебристых кронах деревьев. Он видел красные вьюнки вдоль пыльной белой дороги и двух короткохвостых овчарок возле далекой отары. Он видел это не только снаружи, но и изнутри. Он был и каплей росы, и змейкой, радующейся наступлению нового дня, и трехлетним кобелем, которого хозяин сегодня утром накормил сытной болтанкой, он был скалой под лапами кобеля и небом над этой скалой. Тонкая грань между Арзо и окружающим его миром, грань, называвшаяся кожей, исчезла, и Арзо с некоторым недоумением глядел сверху на однорукую фигурку в заляпанном кровью камуфляже, которая, спотыкаясь, брела по самой вершине белого остроносого хребта.

Арзо опустился на колени и стал делать намаз.

Ему удалось сказать один ракат, но когда он попытался встать, силы оставили его, и он упал на жесткие скалы, сжимая в правой, неповрежденной руке автомат. Он перекатился, чтобы снова увидеть Чечню, и солнце ударило ему прямо в глаза, протягивая подвесной мост лучей к победившему смерть шахиду. Арзо выбрался из грязной поношенной кожуры тела, как бабочка выбирается из кокона, и пошел вверх к подвесному мосту.

Он уже взялся за перила, когда чья-то нога наступила ему на запястье, прижав пальцы к камням вместе с автоматом. Арзо не стал сопротивляться, потому что тело осталось далеко от него, и оружие больше не было ему нужным.

Его перевернули на спину, и солнечный мост исчез, сменившись ослепительной пустотой неба, и в этой голубой пустоте над ним стоял Джамалудин. «Калашников» в руках аварца упирался ему в грудь.

– Те, кто полез с тобой в пещеры, мертвы, – сказал Джамалудин, – твой отряд сидит в Куршах, как мышь в трехлитровой банке. Ты пришел на мою землю с оружием, но ты спас мне жизнь. Поклянись, что ты перейдешь на сторону федералов, и я скажу им, что ты сдался сам.