Он появился из-за деревьев и дошел до самого входа Мерчантс-Гейт, но остался на дорожке за памятником морякам броненосца «Мэн». Перед ним лежала Коламбус-серкл; у фонтана работала только половина струй — остальные трубопроводы были забиты пылевыми осадками. За фонтаном поднимались высокие, похожие на трубы башни закрытой фабрики. Закария прицелился в статую Колумба на колонне. Заморгал, в унисон семь раз причмокнул губами, после чего почувствовал себя вполне комфортно.

Он заметил движение на широкой площади. По дальнему тротуару шли прохожие, люди. С такого расстояния Закария мог разобрать только длиннополые пальто и рюкзаки. Нарушители комендантского часа. Он нырнул было за памятник, испугавшись, что его увидят, потом переместился к другому углу постамента и выглянул из-за него.

Группа из нескольких человек продолжала путь, не подозревая о его присутствии. Закария прицелился в них, поморгал, почмокал губами, припомнил, что успел прочитать про траекторию полета пули и расстояние. Они шли тесной группой, и Закария решил, что у него удобная позиция и хорошие шансы.

Он хотел стрелять. Он хотел открыть по ним огонь.

И он сделал это, но в последнюю секунду, перед тем как нажать спусковой крючок, намеренно поднял ствол повыше. Люди на улице тут же остановились, посмотрели в его сторону. Зак лежал, не двигаясь, рядом с основанием памятника, уверенный, что его не видно на фоне парка.

Он выстрелил еще три раза — щелк! щелк! щелк! Попал в одного! Один готов! Зак быстро перезарядил винтовку.

Мишени побежали, свернули за угол и исчезли из поля зрения. Паренек прицелился в светофор, мимо которого они прошли, увидел знак камеры наблюдения прежней полиции, потом развернулся и побежал в укрытие деревьев парка, преследуемый только ощущением своего тайного удовольствия.

Этот город при свете дня был владением Закарии Гудвезера! Пусть все нарушители знают об этом!

* * *

Тот человек на улице, истекающий кровью и утащенный его спутниками прочь, был не кто иной, как Василий Фет, крысолов.

Они спустились в метро на Сто шестнадцатой улице за час до полуденного просвета, чтобы выиграть побольше времени. Гус показал, где ждать: у тротуарной решетки, откуда доносился грохот поездов первой линии. Так они сводили к минимуму время пребывания на платформе.

Эф остановился у ближайшего здания, закрыл глаза. Он спал, стоя под проливным дождем. И даже в эти короткие провалы ему снились свет и огонь.

Фет и Нора изредка перешептывались, а Гус молча ходил туда-сюда. Хоакин отказался идти с ними, ему нужно было пережить потерю Бруно, и только новая диверсия могла помочь ему в этом. Гус пытался переубедить его не ходить в город с раненым коленом, но Хоакин принял решение.

Эфа вернул к сознанию скрежет приближающегося поезда, и они поспешили вниз на станцию по ступеням, как и другие, не желавшие оставаться на улице во время полуденного просвета и комендантского часа. Они вошли в серебристый вагон подземки, стряхнули капли дождя с одежды. Двери закрылись, и Эф, быстро оглядев вагон, понял, что вампиров здесь нет. Он чуть расслабился, закрыл глаза. Поезд помчал их под городом на пятьдесят пять кварталов к югу.

На Пятьдесят девятой и Коламбус-серкл они вышли, поднялись на улицу, зашли в одно из многоквартирных зданий и нашли место за холлом, где можно было пересидеть, пока темный саван ночи не поднимется и небо немного не просветлеет.

Когда улицы опустели, они вышли в увядшее великолепие дня. Сквозь черную тучу виднелось солнце, словно фонарик прижали к угольно-серому одеялу. Окна кафе и магазинов на первых этажах так и оставались разбитыми с первых дней паники и мародерства, но стекла в окнах более высоких этажей были в основном целыми. Они обогнули южную оконечность громадной развязки, давно уже очищенной от брошенных автомобилей; фонтан в середине выплевывал черную воду из каждого второго или третьего сопла. Город во время комендантского часа становился похож на самого себя в раннее воскресное утро прежних времен, когда большинство жителей еще спят, а день не торопится начаться. И в этом смысле комендантский час давал Эфу надежду, и он пытался смаковать это чувство, хотя и понимал всю его обманчивость.

И тут какой-то свистящий звук разорвал воздух.

— Какого ч…

Раздался громкий щелчок, сообщивший о выстреле, — скорость звука была ниже скорости пули. Задержка говорила, что выстрел сделан с некоторого расстояния — возможно, откуда-то из зарослей Центрального парка.

— Стрелок! — крикнул Фет.

Они побежали через Восьмую авеню. Быстро, но без паники. Стрелять из парка при свете дня мог только человек. В первые месяцы после переворота таких безумцев было куда больше. Люди сходили с ума, видя, как рушится их мир и возникает новый. Страшные самоубийства. Массовая резня. Когда это закончилось, Эф какое-то время еще встречал людей, в особенности в течение полуденного просвета, которые бродили по улицам и разговаривали сами с собой. Теперь во время комендантского часа людей на улицах практически не было. Сумасшедших поубивали или истребили иным способом, а остальные присмирели.

Последовали еще три выстрела — щелк, щелк, щелк…

Две пули попали в почтовый ящик, но третья угодила в Василия Фета. От удара он резко дернулся, оставляя за собой ленточку крови. Пуля прошла насквозь, порвала мышцы и кожу, но чудесным образом не задела ни легкие, ни сердце.

Эф и Нора подхватили упавшего Фета и с помощью мистера Квинлана утащили его с улицы.

Нора отвела руку крысолова, прижатую к ране, быстро осмотрела ее: крови мало, кости целы.

— Идем. Здесь опасно оставаться, — проговорил, отстраняясь, Фет.

Они пересекли Пятьдесят шестую улицу в направлении станции линии F. Больше не стреляли, и никто их не преследовал. Они вошли в метро, ни с кем не столкнувшись, платформа на станции была пуста. Линия F тянулась на север, пути петляли под парком, уходя на восток в Куинс. Они спрыгнули на пути, подождали немного, чтобы убедиться, что за ними никто не увязался.

Это тут недалеко. Сумеете дойти? Там будет удобнее оказать вам медицинскую помощь.

Василий кивнул в ответ:

— И похуже бывало.

За последние два года Фет трижды был ранен: два раза в Европе и один — в Верхнем Ист-Сайде после комендантского часа.

Они шли по путям с приборами ночного видения. Электрички во время полуденного просвета обычно не ходили, вампиры вырубали питание, хотя под землей они были защищены от солнца и при необходимости могли возобновлять движение. Поэтому Эф все время оставался начеку.

Потолок туннеля справа уходил вверх, высокая бетонная стена служила полотном для художников граффити; на более низкой стене слева крепились трубы. У поворота их ждала высокая фигура мистера Квинлана, шедшего впереди остальных.

Ждите здесь.