Изображения поражали, но созерцать их дальше становилось опасно.

«Соберись, Хупер! – со злостью приказал командир сам себе. – Отцепись от картинок и подумай, что они могут сообщить!»

Петляющая, идущая ввысь тропинка вывела их на еще одно просторное открытое место. Огромные колонны так высоко упирались в потолок, что свет фонариков едва достигал их верхушек. Тем не менее фонарики и отражающее каменное покрытие потолка сделали свое дело: вскоре вверху помещения образовалось сияющее небо, с которого сочились мягкие отблески света.

Вокруг ближайшей колоны что-то отбрасывало длинные тени.

– Это они? – прошептал Ляшанс.

Все остановились, пытаясь отдышаться после подъема по длинной лестнице. Слышались чьи-то слабые стоны, их было уже не унять. Рипли пришла в себя и стояла, крепко прижав руку к ране на животе.

– Нет, – ответила она. – Слишком большое. И слишком неподвижное.

– Статуи, – догадался Крис. – По крайней мере, я надеюсь на это. Идемте. Нужно подойти к стене, поискать выход наверх.

Они собрались у стены раскинувшегося перед ними помещения. По правде говоря, подобные размеры пугали Хупа. Он бы предпочел передвигаться по туннелям и коридорам, чем посреди этого зала нечеловеческих размеров, где свет фонарика не достигал противоположной стены, а гигантские тени подавляли. Но близость стены, словно точка опоры, словно место защиты немного успокаивала.

Приблизившись к громадной колонне, они увидели то, что отбрасывало тени. На каменном основании вокруг колоны стояли десятки фигур собакообразных пришельцев. Скульптуры. Одним недоставало конечностей, у других отсутствовала голова, но немало было и тех, кого повреждения не коснулись. Хупер узнал крепкие ноги инопланетян, диковинные туловища, крупные черепа, и при этом каждый персонаж был индивидуален. Кто-то тянул руки к небу, кто-то указывал на что-то, кто-то был застигнут скульптором при жестикулировании. Выражение лиц также было разным. Разнообразна была и одежда, у некоторых она почти полностью скрывала тела. Крис также заметил на каменном основании какие-то насечки и понял, что это письмена. Возможно, земляне стояли перед изваяниями выдающихся правителей, учителей, ученых…

– У нас нет на это времени, – прошептал Хупер, чувствуя, что восхищение охватило не только его, но и товарищей. – Не сейчас. Может, мы вернемся позже. Может, пошлем сюда кого-нибудь.

– И отправим их на погибель, – отозвалась Рипли.

Ей стало лучше, она будто окрепла и привыкла к боли, но Хуп видел темное, влажное пятно от крови на ее костюме и пот, выступающий на лбу.

– Нужно обработать раны и перевязать тебя, – сказал он Эллен.

– Нет, мы…

– Сейчас же, – сурово оборвал Крис.

На это уйдет всего ничего времени, но зато она сможет передвигаться без мучений и на своей обычной скорости. Командир приказал:

– Ребята, оставайтесь настороже. Рипли… снимай одежду. Касьянова?

Доктор осторожно положила горелку на пол, морщась от боли, пронизывающей ее поврежденную руку, и расстегнула аптечку.

Эллен начала стягивать с себя разорванный окровавленный костюм. У Криса сжалось сердце при взгляде на открытые раны на шее, плече и верхней части груди, но он не отвел глаза. Раны разошлись, их края были рваными. Когда медик принялась за работу, Рипли опять почувствовала слабость и оперлась о Хупа.

– Будет больно, – предупредила Касьянова.

Эллен не издала ни звука, пока доктор дезинфицировала ее раны, вымывая оттуда пыль и песок. Она ввела болеутоляющее в шести местах и побрызгала анестетиком по всей поверхности пореза, который стал особенно широким.

Лекарство начинало свое действие, и Касьянова расстегнула костюм Эллен еще, чтобы перейти к ране на животе. Крис наткнулся на хмурый взгляд доктора.

– Сделай, что возможно, – еле слышно попросила Рипли.

Хуп прижал ее спиной к себе и нежно поцеловал в макушку.

– Эй, – улыбнулась Эллен. – Что за спешка?

Касьянова обработала рану, а потом встала и принялась зашивать глубокое рассечение на плече при помощи специального сшивателя. При каждом его выстреле, означающем, что выполнен очередной «стежок», слышалось, как из сшивателя выходит поток воздуха. Рипли напряглась, но стойко молчала. Закончив со швом, доктор покрыла его стерильным раствором и наложила повязку. Затем она вернулась к ране на животе и наложила еще один шов.

– Вернемся на «Марион», и я сделаю кое-что получше, – заверила доктор терпеливую пациентку.

– Да, – отозвалась Эллен. – Конечно.

– Но теперь тебе действительно будет легче. Не нужно бояться, если что-то разойдется и выйдет немного крови.

– Отлично.

Касьянова потрогала ее живот и поднялась. Подумав, она достала из аптечки небольшой шприц.

– Эта штука поможет тебе сохранять сознание. Это не совсем… лекарство. Но оно сработает.

– Сойдет что угодно, – согласилась Рипли, и медик, введя иглу в ее руку, отошла и застегнула аптечку.

– Ты как? – поинтересовался Крис.

Эллен отодвинулась от него и застегнула костюм.

– В норме, – ответила Рипли. – Все хорошо.

Но она явно лгала. Хуп видел ее глаза, слышал ее голос. Боль и кровопотеря измотали Рипли, она стала слабой и рассеянной. Она стала другой. Но совсем неузнаваемой она была, когда уничтожала королевские яйца. Да, она изменилось, будто находилась очень далеко от всех. Но времени на разговор по душам не было.

Хупер вновь вспомнил о чужих, стоявших перед горящими яйцами с маленькими королевами внутри, как они принюхивались к крови Эллен, как завывали от горя и злости.

– Нам туда, – он показал на дальнюю стену. – Там есть проходы. Мы выберем, и дай бог, чтобы он вывел нас наверх. Ляшанс, встань в начало строя. Я возьму Снеддон.

Хуп присел на колено и перебросил Карен через плечо. Отряд устремился к выходу, командир был замыкающим. Он наблюдал за самостоятельным передвижением Рипли. Та очень старалась, каждое ее движение было решительным.

Добравшись до первого прохода, француз посветил внутрь его. Несколько мгновений спустя он махнул остальным, и все пошли вперед. Их ждал очередной подъем в гору.

Позади них, еще вдалеке, где-то в мрачных глубинах теней, раздался пронзительный скрежет.

Заостренные листья щекочут ее живот. Они бегут через поле во Франции, петляя между кукурузными стеблями, подняв руки в воздух, чтобы разводить волокнистые листья в стороны и не дать им попасть в глаза. Рипли с Амандой одеты в купальники, и дочка никак не может дождаться нырка в озеро, от которого захватит дух.

Аманда, девчонка с тоненькой, изящной фигуркой, бежит впереди нее, мчится, огибая рядки кукурузы, ухитряясь не задевать их стеблей. Эллен недостает ее грации, она чувствует, что листья с острыми краями расцарапали ей живот. Но она не опускает взгляд. Ей страшно упустить дочку из виду, что-то в этом дне кажется…