В феврале 1888 г. Хадджи Ахмед-хан еще раз побывал в шейхствах Договорного побережья. На сей раз — с губернатором острова Кишм и в сопровождении военно-морского эскорта. Цель миссии состояла в том, как сообщали о ней англичане, чтобы изыскать место для учреждения русской военной станции. И в случае успеха договориться с русскими, взамен за такую услугу, о предоставлении помощи Персии в отстаивании своих позиций в Персидском заливе в схватке с англичанами.

Поползли слухи, и, думается, не без участия англичан, что в одном из персидских портов доверенное лицо шаха, некто Малик ат-Туджжар, формирует специальный отряд, с которым на турецком судне «Персеполис» намеревается напасть на Бахрейн.

Как бы там ни было на самом деле, но ничего из сказанного выше не произошло. Персы все эти планы-намерения, приписываемые им англичанами, отрицали.

Вместе с тем, испытывая опасения в отношении дальнейших действий турок и персов в Персидском заливе, англичане к январю 1888 г. сочли необходимым подкрепить, если потребуется, свои политико-дипломатические демарши демонстрацией военной силы.

Протестные заявления Англии в адрес Османской империи по поводу усиления пиратства в водах у побережий Катара и Эль-Хасы, находящихся, по утверждению турок, под юрисдикцией Порты, дали, как ни странно, нежелательный для британцев результат. Османы, докладывали дипломаты Российской империи, сочли эти заявлениях бриттов ничем иным, как оправданием развернутых ими действий по усилению своего присутствия и в водах Персидского залива, и на Арабском его побережье, в шейхствах Юго-Восточной Аравии, с последующим целенаправленным продвижением оттуда в земли Северо-Восточной Аравии.

Англичане, в свою очередь, инкриминировали туркам экспансионистские намерения в отношении находившегося под их протекторатом Бахрейна, что, дескать, и объясняло присутствие их военных судов у побережья этого княжества. Указывали на неоднократные высказывания муташаррифа Эль-Хасы о Бахрейне, как о турецком владении в Персидском заливе.

Под таким углом зрения англичане рассматривали и поездку Нафиза-паши, генерал-губернатора Басры, в феврале 1888 г., в Эль-Хасу. Английский консул в Басре, г-н Робертсон, загодя информировавший о ней английские власти в Бомбее, не исключал, что одной из целей той поездки могло стать демонстративное посещение Нафизом-пашой Бахрейна, со свитой и эскортом.

Информацию эту английская колониальная администрация в Индии восприняла очень серьезно. Реакция последовала незамедлительно — к берегам Бахрейна сразу же выдвинулись две канонерки. Приказ, полученный капитанами военных судов, гласил: высадке турок на Бахрейне воспрепятствовать; если потребуется, — то и силой.

19 февраля 1888 г. турецкая канонерка «Зохаф» с поднятым на флагштоке штандартом генерал-губернатора Басры, действительно, появилась у берегов Бахрейна. К ней тут же подошло английское военное судно «Рейнджер», командир которого, напомнив турецкому коллеге о том, что Бахрейн находится под протекторатом Англии, недвусмысленно дал понять, что действовать, если придется, он будет решительно и жестко. На следующий же день турецкий корвет ушел в Бида’а.

Вместе с тем, с учетом всего происшедшего, Нафиз-паша, возвратившись в Басру, распорядился усилить турецкий военный гарнизон, расквартированный на побережье Эль-Хасы, пополнить углем склад в Ра’с Таннуре и открыть угольную станцию в Бида’а.

Где-то в промежутке между февралем и июнем 1888 г., повествует арабский историк Талал Тауфик Фарах, к англичанам поступили сведения о намерении турецких властей в Эль-Хасе «поправить» форт в Зубаре и разместить в нем военно-сторожевой пост. Из донесений агентов следовало, что возложить работы по восстановлению форта в Зубаре турки намеревались на Насира ибн Мубарака и шейха Касима, что, естественно, не могло не насторожить англичан и не вызвать с их стороны ответных действий по недопущению претворения в жизнь этой задумки турок.

В октябре 1888 г. ушел из жизни «деятельный и энергичный», по отзывам самих англичан, шейх Ахмад ибн ‘Али Аль Халифа, брат шейха ‘Исы, правителя Бахрейна, на которого тот опирался в управлении шейхством. Отвечая на вопрос английского политического резидента в Персидском заливе о том, как смерть шейха Ахмада может повлиять на положение дел на Бахрейне, его агент на острове писал, что власть шейха ‘Исы определенно ослабнет. Шейх Ахмад, отмечал агент, являлся мощной опорой шейха ‘Исы в управлении уделом рода Аль Халифа. Выступал его мечом, когда того требовали обстоятельства, и советником, дававшим шейху ‘Исе дельные рекомендации по всем интересовавшим брата-правителя вопросам внутренней жизни шейхства и отношениям с внешним миром. Оба брата, подчеркивал агент, были лояльны и искренни по отношению друг к другу. Шейха Ахмада уважали и побаивались и другие его братья, и родственники, и главы крупных семейно-родовых кланов, и старейшины суннитских и шиитских общин. Со смертью шейха Ахмада, резюмировал агент, правитель Бахрейна лишился, можно сказать, одной руки, помогавшей ему удерживать бразды правления на Бахрейне. Нет никого другого, кто мог бы занять место шейха Ахмада. Шейх ‘Иса в делах нерасторопен. Он осознает, что понес тяжелую утрату, и потому мысли его, как можно понять из встреч и бесед с ним, — неспокойны.

В период с 1888 по 1890 гг. все внимание шейха ‘Исы было сосредоточено на том, что происходило на юге, то есть на разногласиях шейха Абу-Даби с шейхом Бида’а из-за ‘Удайда. Разногласия эти не раз уже выливались в кровопролитные стычки. Напрямую шейх Бахрейна в раздоры те вовлечен не был. Но дал убежище нескольким семейно-родовым кланам, перебравшимся в его удел из Бида’а. Поступили они так, не желая быть втянутыми в конфликт влиятельных в прибрежной Аравии семейств Аль Нахайан и Аль Тани. Англичане опасались, как бы победителем из острой межплеменной междоусобицы той не вышли катарцы, ибо это таило в себе, как они полагали, угрозу проникновения через этот шлюз влияния турок на юго-восток Аравийского полуострова, в «зону ответственности» британцев.

Немалую обеспокоенность вызывала у шейха ‘Исы, равно как и у англичан, бурная деятельность Акифа-паши, нового турецкого муташаррифа Эль-Хасы. Согласно сведениям, полученным ими (май 1890 г.), Акиф-паша вынашивал планы насчет того, чтобы, подняв из руин (руками шейха Касима) Зубару и ‘Удайд, назначить в оба те места турецких мудиров, то есть глав городов. Помышлял он и о том, как доносили агенты, чтобы приставить к шейху Касиму 4-х турок в качестве помощников по управлению его уделом, но главное — для надзора за положением дел, как на самом Катарском полуострове, так и в отношениях шейха Касима с правителями Абу-Даби и Бахрейна. Намеревался ввести, как сам об этом заявил торговцам, верблюжий патруль на побережье Эль-Хасы, дабы положить конец контрабандному ввозу товаров и оружия — в эту провинцию и через нее — в племена Неджда. Имел в виду также попытаться договориться с шейхом ‘Исой об открытии на Бахрейне угольного депо для турецких судов.

Предложение стать мудиром Зубары муташарриф Эль-Хасы сделал шейху Мухаммаду ибн ал-Вахабу, именитому торговцу жемчугом. Но тот его отклонил, ибо ссориться ни с шейхом ‘Исой, правителем «жемчужных островов» Залива, ни с всесильными англичанами не хотел.