группу, и именно он чемпион училища по многоборью, что и произнес вслух.

— На самом деле, такого вида как офицерское многоборье нет. Есть военное пятиборье, военное троеборье, а еще зимнее и летнее офицерское троеборье.

— Ого! А ты в каком виде тогда чемпион училища?

— Пятиборье.

— Это, которое военное?

— Ага...

Тем временем, на дорогу, к машинам, начали собираться уцелевшие, лежавшие до этого в кюветах и ямках. Подошли к уцелевшим полуторкам за ними и мы. Заметив нас, люди сначала насторожились. Но увидев, что мы держим оружие за спиной и ведем себя спокойно, немного успокоились.

Стрелком по самолетам оказался крепкий старшина, со светлыми волосами и густыми пшеничными усами на загорелом до черна лице. Он привычно и ловко, экономным движением забросил за спину винтовку, из которой стрелял, и начал командовать своими бойцами.

Подойдя к ним поближе, спросил — Кто старший?

Старшина с достоинством представился — старшина Таращук. Оказалось, что это взвод обеспечения одного из дивизионов, прикрывавших Владимир-Волынский укрепрайон (УР), направлялся на склады боепитания во Владимире — Волынском, за снарядами. Командир взвода — лейтенант, ехавший в первой машине, погиб. Две оставшиеся машины чудом уцелели. Конечно кабины и кузова были густо посечены пулями — заходов немцы успели сделать несколько, но двигатели завелись и колеса целы. Пока мы помогали грузить в кузова убитых и раненых, старшина Таращук рассказал, что ДОТы УР и поддерживающие их дивизионы не дают немцам переправиться через Буг. Однако, незавершенность строительства огневых точек УРа, позволяет немцам мелкими группами просачиваться в наш тыл и обстреливая, пытаться сеять панику.

Во время этого разговора из глубины леса, сытно урча обоими моторами выехала наша «семидесятка» и застыла под кронами крайних деревьев.

— Ого… Какая у вас техника справная товарищ командир! — одобрительно покачал головой бывалый солдат.

Не услышав от меня никакого ответа, понимающе добавил: — Понимаю… секретная… — И опять не дождавшись от меня ни слова, уже совсем просительным тоном произнес: — Товарищ командир, окажите содействие, помогите отбуксировать неисправную технику в расположение!

— Прости старшина, не могу. У меня есть свой приказ. Не обессудь…

— То понятно…

— Но, дам команду, что бы подбитые машины убрали с дороги. Разгрузишься, назад вернешься за ними, может быть не разберут к твоему возвращению, и не растащат.

— И на том спасибо…

Машины оттащили немного вперед, по ходу движения, под широченную крону старой осины, мордой практически к дороге — чтобы удобно и быстро было начать буксировку, ксли кончно не получится отремонтировать на месте.

Мы по хорошему расстались, и только на дороге остались бурые, быстро темнеющие пятна крови раненных и убитых. Помахав на прощание, мы направились к своему БТРу.

— Товарищ капитан! Если бы мы не отбежали в лес, то сейчас у нас тоже могли быть убитые или раненные? — Потрясенный этой мыслью, спросил чемпион, которого как оказалось мама назвала Кириллом. — У меня от этой мыслей, даже неприятный холодок пробегал по коже.

— С непривычки это Кирилл…

Дальше к БТРу все шли молча вдоль края опушки, стараясь держаться под кронами деревьев, внимательно слушая что происходит вокруг и вглядываясь в темнеющий по обочинам дороги лес.

Услышанная от старшины, информация о просочившихся немцах, заставляла с особым вниманием всматриваться в глубину леса. Дело усугублялось тем, что в основном, мы были уроженцы степных районов. Лес был нам мало знаком. Если раньше мы в него и попадали, то не на долго. У нас, в Краснодарском крае, лес только в горах. Иногда я ездил с друзьями в район Хадыженска или Горячего Ключа собирать грибы и кизил. Но то был мирный лес, максимум, что нам угрожало — заблудиться. И хотя четыре года провел в Новосибирске, учась в училище, все равно, это не сделало меня по-настоящему лесным человеком. До «броника» мы добрались благополучно.

Встретивший нас, оставленный старшим, Мавродиев обходя корпус машины бурчал себе под нос:

— Претесь через лес как стадо слонов, вас за километр слышно!

Как оказалось Мавродиев был моим земляком, с Кубани, но вырос в предгорном районе, где лес был частью его жизни. Летом, во время каникул, он с такими же пацанами и кем-то из родителей, частенько уходили в лес на несколько дней. Став постарше, постоянно ходил с отцом на охоту, такое батькино воспитание привило ему искреннюю любовь к лесу и оружию.

— Не ворчи дорогой! Назначаю тебя старшим Лешим, будешь нас всех учить, чтоб мы в лесу были как тени. А то действительно, разведка, а ходим по лесу как туристы!

От дежуривших у радиостанции курсантов узнали последние новости, и заодно рассказали о своих приключениях. Связавшись с дивизионом доложил о том что мы смогли на текущий момент узнать, умолчав, правда, о нашей стрельбе по самолету. Зато честно передав информацию полученную от старшины. Получив подтверждение на дальнейшее выполнение полученной задачи мы тронулись в путь.

Перемахнув дорогу в непосредственной близости от разбитых машин мы двинулись дальше на запад. Перед очередным поворотом лесной дороги, приказал съехать в так кстати попавшуюся ложбину и заглушить двигатель. Выбравшись на башню, снял шлемофон и прислушался. Канонада стала ощутимо громче, но ее стал перекрывать звук нескольких мотоциклетных моторов.

Забравшись прямо с БТРа на высокую сосну, выбрал удобную ветку и приник к окулярам своего трофейного бинокля, который снял с трупа одного полевого командира из непримиримой оппозиции, еще там в Афганистане. Сейчас я стоял на толстой ветке и внимательно рассматривал ближайший к нам участок леса. Но долго держать одной рукой тяжелый шестнадцатикратный японский бинокль было тяжело, и вскоре его пришлось перехватить другой рукой.

Через отличную и мощную оптику было видно как за относительно узким болотом виднелась опушка леса, из которого лихо, «по-гусарски» выкатывались на высокой скорости мотоциклисты, и с заносом поворачивали налево нацелившись на дорогу, идущую вдоль длинного языка узкого болота, к дамбе. Перед ней, эта быстро двигавшаяся группа мотоциклистов была внезапно обстреляна судя по всему с заранее подготовленных позиций. Но огонь был явно жиденьким и совсем неорганизованным. Ни на секунду не растерявшись, и тем более не впав в панику немецкие разведчики решительно сократили дистанцию, и на максимально возможной скорости подошли к въезду на дамбу, прямо напротив нашей позиции. Слаженно, как на наверняка не раз отрабатывали на учениях, развернулись из колонны в шеренгу сделав идеально «поворот все вдруг», картинно при этом выбрасывая из-под колес фонтан гравия и песка, и даже не спешившись, сидящие на них