Мишка уселся вместе со мной на плитку, взял мои руки и стал целовать, слизывая оставшиеся следы крови.

— Я тоже напился, ваше вампирское величество. Разрешите помочь, как особо приближённому вассалу, произвести, так сказать, омовение окровавленных частей вашего тела. — И засунул под душ.

Я не сопротивлялась. Тем более, что прикосновения к моему телу нежных мужских рук были так приятны… И уже замазанная, замотанная эластичными бинтами, которые мой спортсмен всегда возил с собой, и уплывающая в царство Морфея, я дала понять, что не сдалась.

— Я ещё и колдовать умею, Исаев! Вот вызову на тебя приворотное заклятье, будешь знать.

— Да я его уже принял во всех видах, ведьмочка моя! И совершенно не жалею. — И подвалился, обнял, замяукал детскую песенку…

Проснулась я от острого чувства голода. Время ужина, а я ещё и не завтракала. Мишка сопел рядом, повернувшись ко мне спиной, на которой ещё кое-где остались следы моей недавней баталии. Я нашла влажные салфетки и стала смывать засохшие отметины, одновременно, чисто автоматически, нажимая на энергетические точки. Рука потянулась за пихтовым маслом… Я уселась поудобнее и принялась за массаж, предварительно освободившись от бинтов. Мишка окончательно проснулся, попытался встать, но я сидела на его ногах, и этот номер не прошёл.

— Что это вдруг? — Удивился он.

— Хочу тебя расслабить и извиниться за хулиганское поведение. Лежи уже спокойно.

Как я старалась, как мне хотелось доставить ему удовольствие… Но тщетно, напряжённые мышцы «не отвечали взаимностью». «И, если не сразу всё получится, не опускай руки. Любовь победит!» Голос папы Карло звенел в ушах. Да, настоящего Буратино вы вскормили, уважаемый гуру! Вон, лежит, как бревно.

Ну, уж нет! И моё женское «я» попёрло в атаку.

— Миша, расслабься, сейчас будет бонус. — И я стала дотрагиваться до этих чёртовых точек грудью, губами, обозначая их сначала ранеными, а потому и более чувствительными пальцами.

Что-то подо мной стало происходить… Особенно, когда я рисовала возбуждёнными сосочками волнообразные и круговые дорожки, пунктиры и многоточия, получая и сама от этого действа колоссальное наслаждение. А уж когда стала тыкаться грудью в каждую пресловутую точку, мой исполин не выдержал.

— Лизка, иди ко мне. — Голос с хрипотцой пробрал до костей, и я слезла, тут же устроенная под нависшим надо мной мужем.

Как он не слопал меня со всеми потрохами? Наше влечение было настолько ярко, глубоко и, одновременно, чувственно, нежно… Причём, мы не стремились к финальной точке, возможность доставить удовольствие друг другу, продлить наслаждение завладела нами всецело. Поцелуи сыпались на меня гроздьями, упоительно, сладострастно. А слившись в одно целое, зацепившись губами, мы уносились на просторы блаженства, цепляя друг друга в запредельно сладострастном, эротическом порыве.… Никогда мне не было так упоительно…

— Девочка моя, как мне хорошо с тобой. — Вторил Мишка. — Ради этого стоило родиться, и стоит жить.

— А умирать?

— Только вместе, в один день, час и секунду. Лет через сто, ага?

— Я не доживу, если ты не найдёшь для меня корочку хлеба. Или, хотя бы, половинку пшеничного зёрнышка.

— Обед на столе. Мы можем не ходить в столовку, у них эти сервировочные столики с подогревом.

И опять Мишка врачевал мои ссадины и царапины, выцеловывая каждую ранку. А я прилипала к нему всеми доступными частями тела. Даже трапезничать уселась рядом, чуть ли не на руки, только чтобы ощущать себя за его «каменной стеной». Всего несколько минут назад я окончательно вернулась в своё, романовское обличие, не забыв прихватить с собой счастье, радость и любовь, одну на двоих. Мне всё время хотелось смотреть на моего ненаглядного, окунаться в его сияющие, бездонные глаза. Притяжение губ колдовских, растянувшихся в улыбочке, завораживало, очаровывало. Манило касаться руками его кожи, ощущать накаченные мышцы, взлохмачивать волосы. Я люблю и ощущаю любовь моего мужа каждой клеточкой, при каждом вдохе и выдохе. А всё остальное — ерунда, проверка на вшивость. Чего Лиза Исаева больше никогда не допустит в свою жизнь!

— Сто, любисссс…? — Исаев задал вопрос по-детски.

А как он ещё должен был прозвучать? Это фишка нашей младшей дочери, Женьки. Ей очень повезло появиться в семье, где уже были две «большие» девочки. К полутора годам они обучили её всему, чем владели сами, помимо подготовительных к школе предметов, конечно. Малышка хорошо разговаривала, знала много стишков и песенок и очень любила лепить и рисовать. У нас в детской целая выставка её «ранних» работ, очень симпатичных, в стиле детского минимализма и, даже, где-то модернизма. И вот как-то, устроившись за столом с альбомом и карандашами, Женька увлеклась, не замечая ничего вокруг. Она меняла наклон головы, следуя за нарисованными фрагментами будущего шедевра, кончик язычка торчал то слева, то справа, и, при этом, ребёнок пыхтел от натуги. Зрелище было преуморительное. Отец засмотрелся на дочь, напялив глупую улыбочку влюблённого по уши мальчишки. А я засмотрелась на них обоих. Хитрая девчонка заметила папин взгляд, отложила в сторону свои картинки и, поставив локоточки на стол, подпёрла щечки ладошками. Направив лукавый взгляд на отца, заявила: «Сто, любисссс…?» Милые наши детки, шухерные, любознательные, весёлые! Они вносят в нашу жизнь столько позитива, радости, ощущения полноценного бытия, чувство не зря проживаемой жизни.

Я рассмеялась.

— Нет! Ещё не придумано слово, которое бы смогло полностью отразить моё отношение к тебе. Я дышу тобой, мой родной! Без тебя ничего не имеет смысла. Если смеюсь, то знаю, что и тебе от этого тоже будет весело. А если плачу, то уверена, что и ты тоже будешь расстроен по этому же поводу. Понимаешь? Я не просто люблю, я живу тобой. Не просто с тобой, а и с твоим сердцем, душой и… ливером. Ха-ха…

Это «ха-ха» я уже прохихикивала, задушенная руками своего чемпиона. Он таскал меня по номеру, вертел-кружил, целовал в нос, глаза, щёки, «одевал колье» из поцелуев на шею и вещал оды нежности и любовные сонеты, заливая в мои уши патоку обожания и любви. А потом, чуть позже, мы гуляли, дышали свежим морозным воздухом и почти не разговаривали. Как, иногда, классно и душевно помолчать в компании самого близкого человека, просто смотря на звёзды!?

Мы действительно отдохнули. И морально, и физически. Эти дни стали самыми лучшими в нашей «сложной веренице бытия». Жизнь без проблем не бывает, это же ясно. А ждать, пока пройдёт гроза и закончится дождь просто недальновидно! Надо научиться танцевать под дождём, неужели непонятно? Мне всё время хотелось прикасаться к Мишке, смотреть на него, целовать,