Каким-то магическим образом слова Эмриса вернули в анатомический театр его обычную атмосферу спокойного уважительного внимания. После того как Дов извлек легкие и коротко рассказал об их общем строении и функции, сам Эмрис продемонстрировал систему кровообращения и рассказал о ней, с обычной своей скрупулезностью расспросив восхищенных слушателей у стола и на ярусах, а затем к обсуждению органов пищеварения перешел Торстейн.

Пока Торстейн читал лекцию, Дов продолжил вскрытие тела Ульрика.

Временами Килиан думал о лице, накрытом салфеткой, но в основном его внимание было поглощено тем, что делал хирург Дов. Постепенно он обнаружил, что больше не отождествляет тело, лежащее перед ним, со своим товарищем. В конце концов, полость, раскрытая перед ним, перестала вызывать в душе прежние чувства, теперь она представлялась ему чем-то, внушающим благоговение. Каждая структура организма казалась изысканным творением искусства. Вот чему была посвящена работа Целителя, и именно этому и Килиан, и все собравшиеся в аудитории обещали служить всю свою жизнь.

Когда рассечение и вскрытие туловища было закончено, наблюдающим с галерей было позволено спустишься и изучить работу; были вызваны новые группы старших послушников, и они по очереди вскрывали члены.

Под контролем хирургов студенты обнажали основные мышцы, кровеносные сосуды и нервы, что сопровождалось комментариями Эмриса и Джуриса. Хотя, по традиции, вскрытие включало и рассмотрение головы и шеи, лица Келвига и Ульрика оставались закрытыми, и никто не спрашивал разрешения открыть их.

После полудня занятия были посвящены академическому обзору того, что было проделано утром, некоторые старшие наставники учили студентов по двое и по трое делать обзор конечных результатов вскрытия. Затем тела были снова собраны с величайшей осторожностью, кровь смыта, внутренние органы водружены на место, грудные клетки и брюшные полости плотно скреплены чистыми белыми повязками. Также перебинтовали и все члены тела, только головы все еще были выставлены для обозрения.

Когда все это было сделано, останки брата Ульрика одели в полное облечение гавриилита — хотя Ульрик не успел дать последней клятвы — за исключением только значка в виде ладони на зеленом фоне, с восьмиконечной белой звездой, который украшал одежду Келвига.

Ульрик был Целителем, хотя и не посвященным. И поэтому в его гроб положили зеленую мантию Целителя, прежде чем опустить туда бренное тело. Плечи его с любовью окутали шерстяной тканью, на которой был красовался знак Целителя — белая ладонь с зеленой восьмиконечной звездой — обратная сторона эмблемы гавриилитов. Ульрик заслужил это право, потому что был Целителем — Целителем, подававшим большие надежды.

Люди в своем невежестве всегда были склонны считать всю магию Дерини черной, и что их сила исходит из сатанинских источников, а мотивы их поступков — из дьявольских побуждений. Те, кто обладают непосредственными знаниями и опытом в магии, независимо люди они, или Дерини, знают, что дело не в этом, что сила, полученная с помощью магии, так же, как и любая другая сила, не является злом или добром сама по себе; место, которое отводится ей моралью, зависит от цели, с какой она будет использована. Морган так объясняет это Дугалу:

— Магия имеет дело со всепокоряющей силой, которая неприемлема для людей. Что такое сила, попытаюсь объяснить по-другому. Сила существует. Правильно?

— Конечно.

— Я думаю, что ты даже добавишь, что существует много видов силы, что сила может иметь много источников. Да?

Дугал кивнул.

— Хорошо. Возьмем тогда огонь, как пример одной из сил, — продолжал Морган. Он быстрым движением потер ладони и, протягивая их к холодному очагу, оглянулся на Дугала.

— Огонь можно использовать с полезными целями. Он дает нам свет, как эти факелы на стене, — он показал на них движением подбородка, — и он может обогреть жилище.

Движением мысли он послал пламя, и от него ярко запылали лежащие в очаге дрова. Дугал присел и пристально посмотрел на огонь.

— Как ты это сделал?

— Думаю, достаточно пока просто признать, что я сделал это, — ответил Морган, — и что осветить или обогреть комнату — это прекрасно. Но огонь может быть и разрушительным, когда он используется во зло. Он может спалить дом или накалить железо, с помощью которого у человека отнимут зрение… Так что такое огонь — добро или зло?

— Ни то, ни другое, — осторожно ответил Дугал. — Все дело в том, как его использовать. Тем же самым раскаленным железом, которое стоило твоему другу зрения, можно было бы прижечь рану.

Морган кивнул, довольный,

— Да, можно было бы. О чем это говорит?

— Что именно то, как используется сила, делает ее созидающей или разрушающей. — Дугал задумался на минуту. — И вы утверждаете, что то же самое касается и магии?

— Точно.

— Но священники говорят…

— В последние двести лет священники говорят то, что им велено говорить, — быстро возразил Морган. — Дерини не всегда подвергались преследованиям, и до недавних пор не всякая магия была проклятием. Черная магия — сверхъестественная сила, применяемая в разрушительных и корыстных целях, всегда осуждалась праведниками. Но те, кто умел покорять сверхъестественную силу во благо человека — для исцеления и защиты от злоупотребления силой, — традиционно назывались волшебниками и божьими избранниками. Их также называли Дерини.

— Но ведь были и Дерини, причиняющие зло, — возразил Дугал. — И сейчас еще есть. Как насчет Кариссы и Венцита?

— Они были Дерини, которые использовали свой дар во зло. Но сам дар… — Морган вздохнул. — Как ты думаешь, я злой человек?

Лицо Дугала застыло.

— Нет. Но говорят…

— Что говорят, Дугал? — прошептал Морган. — И кто говорит? Думаешь, их и впрямь интересует, что я делаю — или только кто я такой?!

(«Сын епископа»)

Итак, ясно, что мотивы использования и само использование силы — вот что определяет ее мораль. Все же есть магические силы, в которых даже Дерини не уверены. Мы уже упоминали беспокойство Джорема по поводу перевоплощения, потому что оно влечет за собой обман. Еще более спорный вопрос — о настоящей черной магии (колдовстве).

Когда Дерини говорят о пленении душ, они не имеют в виду классическую продажу души дьяволу в обмен на земные блага. Пленить душу означает не дать ей покинуть мертвое тело, препятствуя переходу во власть астральных сил, которые проведут ее за Врата Смерти в Нижний Мир (преисподнюю), чтобы там она предстала перед Священным Присутствием.

Нам нигде не говорится, как именно это делается, но есть описание случаев, когда Дерини признают, что это было сделано, и принимают меры, чтобы снять колдовские чары. Дункан признает «определенный отпечаток зла», когда осматривает мертвое тело короля Бриона, изменившее свои формы. То, как он снимает чары, подтверждает если и не изначально присущее им зло, то, во всяком случае, дурные намерения того, кто их наложил.