Вертолет, наверное, сгорел.

Такое безобразие именно сейчас — когда Нанотех был в центре внимания всей страны — никак не могло принести Михаилу радости. Вдобавок в середине дня, проезжая по городу, он увидел бредущего на работу Алексея Васильева. Подсадил в машину, посмотрел на парня и убедился: нынче у тебя, друг мой Миша, выдался редкостно поганый, тошнотворный, отвратительный денек.

* * *

— Ну? Какие новости?

Рыбников убрал руки со стола, чтобы не барабанить по нему пальцами: заметил уже, как директор от этого морщится.

— Грустные и ужасные, — буркнул он. — Ты это хотел услышать?

— Я наблюдал загрузку вот из этого окна, — сказал Михаил.

Выдвинул ящик стола, достал бинокль и продемонстрировал его Рыбникову.

— Отменная загрузка, какие там десять секунд, верных полминуты!

— Знаю. Доктор только что прозвонил твою роковую женщину, устроил ей типа контрольный осмотр. Девица пустая. Говорит, смотрела очень недобро. Это ты распорядился?

— Я. На всякий случай. Потому что мальчишка тоже пустой. Вот и спрашиваю — какие новости?

Рыбников сделал недоуменное лицо.

— Ты и его проверял?

— Я его видел, этого достаточно.

— Мог ошибиться.

— Нет, — Михаил помотал головой. — Брать у него кровь мы не можем, он ни на что не жалуется. И он не выглядит больным, температуры нет точно, здоровый парень. Только его будто выпотрошили. Он был подвижный как ртуть, прямо не ходил — перетекал с места на место, а теперь… Он стал медленным. Обычный подросток, вдобавок сильно подавленный. Картина ясна?

— Это все очень субъективно, — упрямо сказал Рыбников.

— Объективно. Ты просто его никогда не видел. А я больше месяца наблюдаю парня. И я тебе говорю: за эти сутки у него физиология поменялась. У него… Знаешь, как у машины пробуксовывает сцепление? Двигатель в порядке, жмешь на педаль, а она еле ползет… Нет, он пустой, и ему без «пятерки» худо. Боюсь, как бы не случилось вскорости рецидива. Раньше так опасался, умозрительно. Теперь посмотрел на него — и прямо сердце екнуло. Прикажу Зарецкому, чтобы следил. Хороший мальчишка, глаза у него честные, жалко будет, если потеряем, нам с ним еще работать и работать…

— Как скажешь, — Рыбников замялся. — Примем за гипотезу.

— Ну спасибо, — процедил Михаил. — Осчастливил. Что мы имеем? Твоей особой партии нет, «пятерки» нет. Что с ними?

— Распались. Если они где-то вышли, то давно распались.

Директор, небрежно помахивая биноклем, глядел на заведующего сектором. Казалось, он вот-вот уставится на него через оптику. И непонятно, с какой стороны.

Может сильно увеличить, а может и пропорционально уменьшить.

— Если бы они не распались, — сказал Рыбников, — мы бы об этом уже знали. Из новостей.

— О-па… — Михаил и правда чуть было не навел на Рыбникова бинокль. — Докладывай.

— Я вчера чего-то занервничал, взял Зарецкого за шкирку, и мы прогнали тест на кошке, чтобы живой массы было побольше. Но загрузили в качестве цели не стандартную «девятку», а такую же особую партию…

— Только не говори мне, что кошку разорвало в клочья, — попросил Михаил, швыряя бинокль обратно в ящик. — Погоди, а откуда она в институте?!

— Зарецкий свою принес. Он кошек любит, у него их дома три, выбрал какую похуже…

— Да, это точно любовь, — согласился Михаил. — Ну так порвало ее или что?

— Не могло ее порвать даже теоретически, чего ты волнуешься, микробы плохо растут на голой биомассе…

— А жаль, что не порвало, — заявил Михаил. — Давай следующий тест поставим на Зарецком. Всегда знал, что кошатники изощренно жестокие люди. Собачники, они простые. Хрясь — и труп. А кошатники, они садисты. Самое рвотное зрелище на свете — как кошка полчаса убивает мышь. И как кошатник топит новорожденных котят. Хотя мог бы двумя пальцами мгновенно сломать им шею.

— Да ты философ, — сказал Рыбников. — А ты, выходит, собачник?

— Я человечник, — отрезал Михаил. — Политик.

Он подождал секунду и жестко спросил:

— Серая слизь?

— Что? — Рыбников заметно опешил.

Михаил подался к нему через стол.

— Я спрашиваю, что там было в этой несчастной кошке — серая слизь? Обе группы пошли разгонять рой и не могли остановиться, верно? Потому что противник развивался так же быстро. Значит, имеем разгон по экспоненте до бесконечности. Грей гу в чистом виде.

— Ну, в общем, близко к тому, — Рыбников кивнул. — Только не экспонента, естественно, у нас все-таки четверо ботов собирают одного… Да и тот разваливается… Когда стало ясно, что они никогда не решатся атаковать друг друга и будут тупо разгоняться дальше, я просто их выключил.

— М-да… — протянул Михаил. — А ведь это слава богу, что медботы вне организма долго не живут.

— Да мы не знаем на самом деле, на что они способны. Нам их еще тестить и тестить…

— Знаем. Твоя особая партия ведь распалась на открытом пространстве. И «пятерка», судя по всему, тоже. Вот тебе самый убедительный натурный эксперимент.

Рыбников недовольно сморщился. Он не доверял тестам, в которых не участвовал.

— В реале может возникнуть ситуация, при которой «девятке плюс» нужен разгон до бесконечности? — спросил Михаил.

И сам ответил:

— Исключено. Нет в реале такого провоцирующего фактора. Ничто в нашем мире не растет так быстро, как бот-репликатор. Он всегда быстрее, он всегда победит. Победит и сразу остановит разгон. У нас нет повода бояться репликаторов. Наоборот, именно репликаторы лучшие друзья человека.

Рыбников кивнул, хотя выглядел при этом не слишком уверенно.

— Тогда что мы имеем на руках? — подвел итог Михаил. — Да все то же, что и раньше. Пятую серию профукали с концами. Если, конечно, я не отыщу ноутбук Деда. Но он наверняка всплывет в самый неподходящий момент. Чует мое сердце, он такая же зараза, как его хозяин… И что у нас остается?

Рыбников молча ждал.

— У нас есть «девять плюс»? Или нет?

— Скорее да, чем нет, — отозвался Рыбников. — Я бы ее еще погонял… Но в принципе…

— Что не так? Ты же гарантировал стабильность роя на четыре месяца. Этого пока достаточно. Или тебя беспокоит ЦУП? Если они дернутся, я их заткну. Надоело со всеми цацкаться.

В голосе Михаила прорезался металл, какого Рыбников и не слышал раньше.

Холодный, ярко блестящий, опасный металл.

— Нет-нет, — быстро сказал Рыбников. — Я сделал как обещал. Это было даже интересно. Если, образно говоря, не разглядывать прошивку под микроскопом… Поточники ничего не заметят. Вполне конвенционный товар.