— А зачем они нужны? Допустим, Азербайджан — нефть, но у России и своей хватает, плюс казахская. Другие республики Средней Азии или присоединятся, или скатятся в феодализм без поддержки из-за границы.

Разошлись так, что пришлось рявкнуть:

— У вас все документы на завтрашнюю отправку готовы?! Пусть сначала хотя бы эта четверка определится и объединится, а то вы уже всю планету поделить собираетесь.

— Сергей Викторович, а когда война закончится?

— Я что, господь бог? Немцев побьем — это факт, а когда — не от меня зависит.

После моего ответа разговор перешел на обыденные темы: кого из знакомых и родственников призвали, что известно о родне, оказавшейся в зоне военных действий, возникающих бытовых тяготах, ограниченном выборе в магазинах…

— Да, девочки, не скоро придется снова лакомиться импортными продуктами — пока немцев побьем, новые договора на поставку заключат, привезут… А многое из того, к чему уже привыкли, еще и не выпускается — та же аудио- и видеотехника, мобильники.

— А одежда? Моды, что за границей, — чудовищные! Я вчера по Интернету посмотрела немного, как представила, что такое сейчас носят — даже поплохело.

Война войной, а женщины все равно остаются женщинами, и переделать их невозможно. Да и нужно ли?..

Александр Суров. Разведчик. Москва

Прилетели в Москву выгрузились.

Е-мое! Сколько народу… А самолетов-то! В голове сразу же появились варианты, кого и что заминировать первым, а что и так надкусать.

Сводный отряд, не дав даже размять ноги после долгого перелета почти через всю страну, тут же погнали на погрузку в Ан-12.

Пока шли на площадку, огляделись: аэродром, не знаю точно какой, но вроде бы Шереметьево, был набит под завязку всевозможными самолетами — от старых «Анов», до каких-то разрисованных и явно гражданских «Боингов» — и почти перед каждым из них стояли шеренги солдат — или высадка, или посадка. Сновали заправщики, и тягачи выводили самолеты на полосы, каждые две минуты садился или взлетал какой-нибудь «борт». Разговаривать было невозможно — шум турбин, матюки через громкоговорители.

Потом наступила моя очередь подниматься по рампе в отсек. Снова металл под подошвами. Снова створки закрывают солнечный свет, и снова крылатый грузовик неторопливо катится по рулежным дорожкам на взлетную полосу. Его движки словно жаждут взреветь на полную мощность и оторваться от земли в свою стихию.

Всего два часа в небе, и вот мы уже садимся где-то в Белоруссии.

Чувствовалась война — вокруг аэродрома и прямо на стоянках техники — ЗРК, расчеты «золушек». В небе барражируют истребители. Вредны остовы разбитых транспортников, свежие заплаты в бетонном покрытии взлетной полосы, и речь — вроде бы понятная, но с пятого на десятое. Белоруссия.

Все еще идут тяжелые бои. Обстановка уже стабилизировалась, но все равно — тяжелая. Задача сводного отряда войск специального назначения — действуя в интересах так же сводной, армейской группировки, работать по профилю — разведка в ближнем и дальнем тылу противника, налеты, засады и прочее.

— Товарищи бойцы, надеюсь, все отдохнули? — Вопрос ротного скорее риторический. — Командирам разведгрупп — к пятнадцати ноль-ноль прибыть на совещание в штаб.

Нам отвели ангар. Раньше здесь стояли «вертушки» белорусов. Потом в него попал снаряд — крыша пробита, стены немногим отличаются от решета. Один вертолет — «восьмерка» — теперь в виде металлолома громоздится поодаль.

Но есть и кое-что интереснее битого металла — над базой проносятся, заходя на посадку, пара «Блэк Хоков», судя по всему — «медэваки»! Ого, похоже, тут воюет второй фронт!

Они лихо сели на площадках, и к ним устремились санитарные машины и технические службы. Если «санитарки» были нашими, то вот «технички» — это «хамви». Сразу же закипела работа. Видно было, что люди делают свое дело, несмотря на любую обстановку вокруг.

А затем пришли и наши отцы-командиры. И привезли с собой много чего.

Снаряжаясь, я еще раз повернул голову в сторону севших вертолетов американцев. Но их там уже не было — улетели.

Надо отдать должное янкесам: несмотря на сошедший с ума мир, они не растерялись — в считаные часы вывезли своих граждан, организовали круговую оборону и смогли три дня отбиваться почти в полном окружении.

Разбитая прямым попаданием крупнокалиберного снаряда диспетчерская вышка, остовы сгоревших самолетов, битые, обугленные «страйкеры» и «хамви». Результат предательства бывших «союзников», а по сути — «дворняжек», перебежавших на сторону Вермахта.

Но все же они не растерялись и смогли удержать инициативу в своих руках, используя преимущество в вооружении и оснащении. Все три ночи немцы теряли с трудом захваченные днем позиции — они были слепыми и глухими в отличие от янки с их БПЛА, разведкой, связью и приборами ночного видения.

Американцы даже тут играли по своим правилам. Пусть и ночью.

— Боец, — меня вывел из полудремы голос дядьки. — Подъем! На инструктаж. Не отлетай, Шура!

Эмигрант Петр Михайлов. Москва

Яркое солнце светило прямо в лицо, а настойчивый стук в дверь напоминал о неудержимой фрау Марте. Я встал и, не найдя тапочек, босиком пошел открывать дверь.

— Вставайте, Петр Алексеевич, уже десять утра. — Нелюбин выглядел отлично выспавшимся, несмотря на то что лично привез меня к особняку в пять часов утра.

В холле я встретил Штайна.

— Оскар, — обратился я к нему вполголоса. — А почему ты ввязался в это?

— У меня нашлась прапрапрабабушка еврейка, и Шелленберг знал об этом, — он усмехнулся. — Во всяком случае, если все получится, никто не будет тыкать мне прапрапрабабушкой.

К нам подошел Анатолий Иванович:

— Господа, на втором этаже для вас подготовлено оборудование, пройдите, пожалуйста, вас ждут.

В комнате, на двух сдвинутых вместе столах были разложены металлические и карболитовые коробки.

— Здравствуйте! — навстречу нам шел улыбающийся человек. — Давайте приступим.

Он продолжал улыбаться, но я явственно услышал: «Опять чайника прислали».

Ящики оказались электрическими вычисляющими устройствами, считающими намного быстрее человека. Хозяин этих железных мозгов милостиво избавил нас от теории и просто начал показывать, как можно их использовать. Через четыре часа я мог запустить программу и настроить систему связи, но объяснить, как это работает, я не смог бы даже под пытками. У Штайна все получалось гораздо лучше, ведь вчера половину ночи он занимался с этой аппаратурой.

После обеда Нелюбин представил нам еще одного представительного седого мужчину: — Усольцев Николай Николаевич, с завтрашнего утра вы будете работать с ним.

Он поздоровался с нами и, оглядев с ног до головы, вышел.