Яночка предложила:

— Можем обо всем рассказать по порядку. Если хотите, конечно, а то мы можем и по-другому...

— Нет, нет, — поспешно заметил поручик, — по-другому уже было. Теперь давайте по порядку. Как вы вообще обо всем узнали? И о Рыжем, и о Лысом?

— От Хабра. Это он привел нас на кладбище. Сразу, как мы сюда приехали, в первый же день. Прямо с нашей базы отдыха. То есть с кемпинга... Рассказ детей поручик слушал с большим вниманием, родители — с огромным интересом и где-то даже с ужасом. Освободившись от нависшей над ними угрозы исправительного заведения, Яночка и Павлик оживились, взбодрились и рассказывали свободно, ничего не утаивая. Споткнулись лишь jncd» добрались до пана Джонатана.

Павлик сокрушенно признался:

— Мы немножко приукрасили, ну, когда рассказывали о нецензурных выражениях. И выражения были не такие уж страшные, а главное, кроме них пользовался и другими словами.

— Помню, как же, — сказал поручик. — Говорил еще и «ты». И опять: такой-сякой...

— Не только «ты», и другие нормальные слова тоже. Например, говорил «отдай это!» и еще «признавайся, такой-сякой, что ты с этим сделал, продал, такой-сякой, признавайся, ведь давно небось нашел»...

— Ах! — вскрикнула мама и мальчик замолчал. Он же знал, мама не любит нехорошие выражения.

И поспешил успокоить ее:

— Не волнуйся, я не буду повторять выражения, а скажу только то, что было между выражениями.

Яночка кинулась на защиту пана Джонатана:

— И вообще пан Джонатан был против! Он не хотел им показать, где оно находится.

— Минутку! — нахмурился поручик. — Уточните, кто говорил о том, чтобы показать?

— Тот, который с ушами. Ну, тот самый, художник.

— И что он сказал? «Покажите, где это находится?» — Нет, только слово «показать». Так сказал: «А показать вы не хотели». А пан Джонатан сразу:

«Я тебе покажу, я тебе сейчас покажу» и опять выражения.

— Ага, понятно. Значит, просто не пожелал показать. А художника на кладбище вы видели?

— Ннет... кажется, не видели. И Хабр сказал, что на кладбище он вообще не был. Он только состоял в одной с ними шайке, Рыжий ему платил.

— А пан Джонатан в шайке не состоял?

— Нет, он только с художником общался. Только не знаю, можно ли это назвать общением, ведь они все время ругались...

— А я думаю, — хитро начала Яночка, внимательно наблюдая за реакцией поручика, — а я думаю, он, этот художник, хотел, чтобы пан Джонатан показал ему, в какой могиле это спрятано. А те бы ему за это хорошо заплатили. А пан Джонатан не хотел показывать...

Поручик рассердился.

— Слушайте, не путайте мне два разных дела! Ведь Рыжий же художнику и без того платил, забыла? И это ничего общего с кладбищем не имеет! И дайте наконец мне спокойно...

Павлик не дал.

— А чем он собственно занимается, этот ваш художник? — спросил мальчик. — Он с каким делом связан? Ну ладно, скажите хотя бы, в какой области он художник?

— В прикладной. Занимается изготовлением художественных украшений. Обрабатывает драгоценные и полудрагоценные камни...

— Ах! — опять вырвалось у пани Кристины.

Тут пан Роман с тревогой взглянул на жену.

— В чем дело? И у тебя что-то на совести? Что все время охаешь?

— Ах, ничего у меня на совести нет! Ах, наконец-то я все поняла...

— Что вы поняли? — заинтересовался поручик. — Мне бы тоже хотелось кое-что понять. Более того — я просто по долгу службы обязан понять! Пани Кристина была в замешательстве.

— Ах, я, право, не знаю... Видите ли, мне об этом сообщили по секрету и я не уверена, что будет порядочно... то есть будет непорядочно, если я сообщу об этом милиции. Так неприятно...

— Простите, но здесь недомолвок быть не может! — резко заявил поручик. — И позвольте мне судить, что порядочно, а что нет. Но вначале я должен знать, о чем речь. Итак?

— Обещайте хотя бы не говорить, что узнали это от меня. Видите ли... видите ли, я просто поняла эти выкрики пана Джонатана! Пани Ванда, его жена, пожаловалась мне, что у него был прекрасный трехцветный янтарь, совершенно уникальной красоты...

— Сто десять граммов, — вмешался пан Роман.

— А ты откуда знаешь? — в изумлении повернулась к мужу пани Кристина. — Он тебе жаловался?

— Да нет, не жаловался, просто упомянул, что у него пропал именно такой редкий янтарь.

— И вовсе он не пропал, — заявила поручику пани Кристина, — то есть пропасть-то он пропал, но дело обстояло совсем другим образом. Из этого янтаря наш хозяин хотел для жены сделать кулон и дал ошлифовать камень какому-то художнику. И пани Ванда жаловалась мне, что отдал какому-то проходимцу, даже его фамилии не знает, а художник его просто-напросто украл, это я повторяю слова пани Ванды, понимаете?

— Понимаем! — хором подтвердили присутствующие. Оказывается, все с глубочайшим вниманием слушали рассказ пани Кристины. Воодушевленная всеобщим вниманием, она продолжала с жаром:

— И по ее словам, муж не относится к делу достаточно серьезно, он, по ее словам, такой доверчивый, вот и поверил проходимцу, а тот ему ни за что не вернет драгоценный янтарь, он не дурак, понял, с каким растяпой имеет дело. Это я опять ее слова повторяю. И вообще у него нелегкая жизнь, он панически боится жены и тестя...

— А это кто сказал? — уточнил офицер милиции.

— Это я сама поняла, — призналась пани Кристина.

— А что я говорила! — пхнула Яночка брата в бок, очень довольная.

Поручик облегченно вздохнул.

— Ну, наконец-то! Как хорошо, что вы мне рассказали об янтаре. А то я голову ломал, не мог понять, в чем дело. И подозревал, что Джонатан тоже занимается продажей...

— Это как же понимать? — возмутился Павлик. — Выходит, они говорили о продаже янтаря? А не того, что в могилах искали?

Поручик только рот открыл для ответа, но его опередила Яночка:

— Конечно же, они из-за янтаря ссорились! Погоди, сейчас я тебе все объясню. Ушастый спекулировал янтарем. Для тех, кто не понял, о ком речь, поясняю — художник, — сказала Яночка, повернувшись к поручику, и опять обратилась к брату: — А продавал его рыжему Попрыгуну за хорошие деньги. Ему же собирался продать всю коллекцию янтаря пана Джонатана, а пан Джонатан не хотел ее даже показывать спекулянту, и правильно делал. Уже, наверное, понял, тот опять может украсть. А пан Любанский, помнишь, сказал — Джонатан скорее продаст собственного сына, чем свой янтарь, с ним не расстанется, спать на нем будет. Так что это все связано с янтарем, а кладбище — особая статья.

— Ага, наверное, ты права, — подумав, ответил брат. И в свою очередь задал вопрос поручику: