Грохот шагов по металлическому полу – бегают, ищут. Шаги все ближе, ближе. Остановились. Мила увидела, как над станком свесилась круглая лоснящаяся физиономия, уставилась на нее маленькими блестящими глазками. Юнит.

– Ку-ку, девочка, – сказал девитоид. – Я тебя нашел. Оружие есть?

– Нет.

– Вылезай. И не вздумай стрелять.

– Я не стреляла, – торопливо пробормотала Мила. – Я никого не убивала. Я вообще тут не при чем, это Принц меня сюда затащил…

– Вылезай, говорю.

Мила сбросила свою тряпку, вылезла на свет – осторожно, стараясь не делать резких движений. Толстяк цапнул ее за плечо, внимательно вгляделся в лицо.

– Ты похожа на одну бабенку из телевизора, – сказал он. – Не помню, как ее зовут.

– Милена.

– Ты и есть она?

– Да. А вы – настоящий, не юнит? – догадалась, в свою очередь, Мила.

– Ага, – толстяк усмехнулся. Он действительно был похож на Де Вито, только росту в нем было не меньше ста девяноста. – Леня меня зовут, поняла? Леня. Пойдем.

Они шли мимо двух шеренг уцелевших юнитов как сквозь строй. Впереди маячила небольшая группа реальных людей – Грызун Бобров собственной персоной, второй креатор, похожий на сплющенного Клуни, и Вадик Дмитренко со связанными руками и ртом, заклеенным скотчем. Леня подвел Милу к Грызуну и остановился, уперев дуло пистолета ей в ребра.

– Это она, – сказал Клуни. – Милена, та самая бабенка с Си-эм-эн, подружка Принца. И нашего Вади тоже подружка.

– Какого хрена ты тут делаешь? – осведомился Бобров, наклонив голову и брезгливо выпятив толстую нижнюю губу.

– Никакого. Принц меня сюда притащил.

– Где Принц?

– Не знаю.

Грызун отвесил ей пощечину короткопалой мясистой лапищей. Мила упала бы, но Леня успел подхватить ее и снова придал ей вертикальное положение.

– Ты, нахблин, чо, не понимаешь, о чем тебя спрашивают, нахблин? – просипел Грызун. – Учти, что это я с тобой по-хорошему говорю, а если ты типа русский не понимаешь, нахблин, я с тобой по-плохому буду.

Мила тысячу раз видела эту раскормленную морду – Михаил Станиславович Бобров был неизменным отрицательным персонажем нижегородских хроник – как телевизионных, так и газетных. Дружба с министром, украденные кредиты, суды, громкие заявления и обвинения, дети, жены, разводы… Вот, значит, кто стоял за кулисами той дряни, что переполнила город, кто собирал креаторов под свою могучую длань и организовывал их работу.

– Вы – креатор, Михаил Станиславович? – спросила она.

– А чо, не видно? – Бобров гордо подбоченился. – Я этого твоего Принца, нахблин, когда поймаю, я из него, бля, таких котлет наверчу, что вообще…

– Если вы креатор, вы должны знать, где он находится, лучше меня. Вы должны это чувствовать.

И снова пощечина – сильнее первой. На этот раз Милена не удержалась на ногах и полетела на пол. Грызун достал из кармана "Беретту", взвел затвор и выразительно нацелился на Милу.

– Даю тебе минуту подумать, – сказал он. – А потом убью тя, сикуха, на хрен и не хрена с тобой тут возиться. Принца и так найдем.

– Эй ты, жирный, ну-ка отпусти ее, – раздался громкий голос. – Отпусти ее, пусть встает и уходит. А мы с тобой сами разберемся.

Мила повернулась, скосила глаза и увидела Игоря. Точнее, Иштархаддона. Знакомая фигура высилась у входа в цех – чешуйчатая броня, сапоги, круглый щит, широкий ассирийский меч. И длинная черная борода, завитая кольцами.

– Нахблин! – радостно сказал Грызун. – Принц, сука фараонская! Наконец-то, сам пришел, чучело огороховое. Ну-ка, мочите его, ребятки!

Полтора десятка юнитов, безмолвно наблюдающих за происходящим, ожили разом. Стреляя на ходу, они кинулись к Хадди, накрыли его шевелящейся волной. И вдруг все исчезли. Свет в зале на мгновение ярко вспыхнул, ослепив всех, и погас.

И тут же исчезли десятки станков, и бесчисленные трубы, и лестницы. Исчезли юниты. Реальность вернулась в цех и снова превратила его в пустое помещение – огромное и захламленное. Электрического света больше не было, только тусклое свечение пробивалось сквозь пыльные стекла небольших окон под потолком.

А вот Иштархаддон нисколько не изменился. Он шел к ним, огромный, широкоплечий, неестественно прямой, железные плиты пола стонали под его ногами. Шлем почти скрывал лицо, напомаженная прямоугольная борода доходила до середины груди. Он бросил и щит, и меч, и шагал безоружным.

Он остановился в десяти шагах от Боброва и сказал:

– Ты плохой человек, Грызун. Очень плохой. К тому же хитрый. Наворотил у себя в подвале черт-те-что, я еле разобрался в твоем электричестве. Но, как видишь, разобрался. Нет больше твоих воинов.

Он воздел руки и гордо потряс ими, приглашая всех полюбоваться результатами своего триумфа. Напрасно он это сделал. Бобров вовсе не собирался вступать в переговоры – он направил ствол пистолета в грудь Иштархаддона и выпустил в него всю обойму.

Хадди упал на пол и умер. И растворился в воздухе, озарив лица присутствующих слабыми фиолетовыми отблесками.

– Юнит! – одновременно крикнули Леня и Сплющенный Клуни.

– Юнит! – прошептала Мила.

– Нахблин! – проскрипел Бобров. – Не, я чо-то не врубаюсь, если он электричество нам покоцал, то как он сам-то тогда этих юнитов делает? Для этого же электричество нужно!

– Ничего мне для этого не нужно, – заявил Гоша, материализуясь за спиной Грызуна. На этот раз он выглядел вполне обычно, как Игорь Маслов, с автоматом Калашникова в руках. – И вообще – мне уже не нужно ничего и ни от кого. Вы мне надоели, господа креаторы, поэтому прощальных речей не будет. Пора заканчивать роман.

Он нажал на спусковой крючок и пули прошили тела всех, кто стоял на ногах.

Всех, кроме Милены, которая лежала на полу.

Все дружно повалились на пол – Грызун, и Леня Де Вито, и Сплющенный Клуни. И…

О Боже, только не это…

Милена снова плакала – на этот раз не громко, не навзрыд, – тихо давилась всхлипами, сжимала пальцами запястье Вадима, стоя рядом с ним на коленях. Пульс не прощупывался. Вадик был мертв – безнадежно, непоправимо.

– Пойдем, Мила, – сказал Игорь. – Сюда едут толпы ментов, пора уносить ноги. Ты ведь не хочешь сесть в тюрягу за соучастие в убийстве?

– Почему ты убил его?

– Кого?

– Вадика!

– Он – креатор. Я пришел сюда, чтобы убить креаторов – всех без исключения. И я сделал это.

– Но ты же обещал! Ты обещал, что оставишь его в живых. Ты обманул его, сволочь! И меня ты обманул, я так надеялась…