В силу этих причин Уэйну меньше всего на свете хотелось бы встретить Тима Кирни, который, как слыхал Уэйн, сел по самую шею в дерьмо, завалив в тюрьме очень серьезного «ангела ада» по кличке Вонючка, но вот вам, пожалуйста, это он, долбаный Тим собственной персоной, в долбаном «Риц-Карлтоне».

Волосы у него чуть отросли, и, похоже, он немного прибавил в весе, но это Кирни, и Уэйн тянется за ножом на подносе.

Однако Тим его не узнает.

Придурок Уэйн ла Перрье, черт дери, прямо глазам своим не верит, но этот высокомерный ублюдок не признает старого друга. Вздергивает подбородок, бросает: «Поставьте вон туда», – и продолжает бриться.

И какой-то тип орет из ванной, чтобы Тим жрал свой гребаный круассан побыстрее, на хрен, потому что им надо, на хрен, двигать в долбаную гавань, и Тим говорит этому типу, чтобы тот, на хрен, отвязался.

И продолжает бриться, точно Уэйн – невидимка.

Наглый сукин сын. Если Кирни, самый большой раздолбай на свете, заказывает завтраки в номер в долбаном «Риц-Карлтоне», значит, он очень сильно поднялся, и самое меньшее, что он может сделать, – это поделиться со своим старым приятелем, думает Уэйн. Кто, на хрен, вытащил его из тюрьмы и повез домой? Собственные-то родители Кирни не стали его вытаскивать, а сделал это старина Уэйн, и как Кирни теперь с ним обращается?

Как с каким-то лохом, вот как.

Так что придурок Уэйн ла Перрье возвращается на кухню, кипя праведным гневом. Он скидывает на пол эту пидорскую официантскую куртку и говорит, что бросает эту придурочную работу.

А потом Уэйн идет в телефонную будку и звонит своему корешу-«ангелу», который ему иногда толкает мет, и спрашивает:

– У вас, парни, вышли какие-то там разборки с Тимом Кирни?

– Да, а что? – интересуется кореш.

– Он в «Риц-Карлтоне».

И «ангел» вроде как фыркает и отвечает:

– Долбаный Тим Кирни – не в долбаном «Риц-Карлтоне». – И ржет, что еще больше бесит Уэйна.

– Ну, стало быть, я видел привидение, на хрен, – откликается Уэйн. – В общем, если вам интересно, он направляется в гавань.

Тогда кореш говорит:

– Ты видел не привидение, ты видел долбаного мертвеца.

Через несколько минут к гавани Дана-Пойнт мчится целая армия байкеров, а придурок Уэйн ла Перрье доволен, он чувствует облегчение, что Тим Кирни вот-вот все же станет дохлым ублюдком. У него просто камень с души свалился.

Рука Уэртеро слегка дрожит.

Он снимает палец с курка и качает головой.

– Это слишком легкая смерть, – грустно произносит Уэртеро.

Тим с ужасом понимает, что Уэртеро, видно, собирается выстрелить ему в живот и бросить истекать кровью, или поджечь, или сотворить еще что-нибудь в этом роде. Он готовится к последнему испытанию, когда слышит приказ Уэртеро:

– Приведите мальчишку.

Слышит, как Элизабет взвизгивает:

– Нет!

Один из ребят Уэртеро хватает ее и зажимает рот ладонью.

Уэртеро, глядя Тиму в глаза, говорит:

– Ребенок за ребенка. Ты будешь смотреть, а после я, может быть, сжалюсь и подарю тебе смерть.

Тим бросается к нему, но парни у Уэртеро – быстрые и умелые.

Когда они поднимают Тима, он видит, что рядом стоит Кит.

Такой напуганный.

– Не делайте этого, – обращается Тим к Уэртеро.

– Это чудовищно, не так ли? – вопрошает Уэртеро. – Даже представить страшно.

– Встречал я в жизни паскудников… – задыхается Тим.

Уэртеро делает жест, и мальчика ставят на край обрыва.

Тим так и видит: пуля в затылок, и тело Кита летит в пропасть.

– Это не мой ребенок, – выдавливает Тим.

– Нет, я его! – кричит Кит.

Уэртеро присаживается на корточки рядом с мальчиком.

– Сынок, – шепчет он с родительской заботой, – ты скажешь мне правду, и я сохраню этому человеку жизнь. Кто твой отец?

– Кит… – пытается предупредить Тим, но один из людей Уэртеро зажимает ему рот рукой.

Кит смотрит в глаза Уэртеро и гордо отвечает:

– Мой отец – Бобби Зет.

– Этот человек?

Кит смотрит на Тима, и в его взгляде Тим видит чистую любовь, приятель.

И говорит:

– Да.

Уэртеро спрашивает у Тима:

– Почему ты отказываешься от такого храброго сына?

Уэртеро приобнимает мальчика и подталкивает его к обрыву.

Кит артачится. Вырывается из рук Уэртеро и сзади набрасывается на человека, который держит Тима. Тянется к его шее, пытается оттащить от своего отца. Кусается, царапается, пинается и лягается.

– Отпусти моего папу! – вопит он и рыдает вовсю.

Тиму хочется дотянуться, схватить мальчика, обнять его, чтобы этим людям пришлось убить их вместе, и, может быть, он сумеет закрыть глаза Кита ладонью, когда они будут падать, шепнуть ему, что они – люди Икс или еще что-нибудь, чтобы мальчику казалось, что все это не по-настоящему, пока он не очнется в раю.

Кит выдохся, и, когда Тиму удается повернуть голову и посмотреть, один из людей Уэртеро уже зажал мальчика медвежьей хваткой, ноги Кита болтаются в воздухе.

Как у висельника.

– Найдешь меня в аду, – говорит Тим Уэртеро. – Мы обязательно встретимся.

– Ад ты пока не видел, – отвечает Уэртеро.

– Папа, помоги мне! – кричит Кит, и Уэртеро улыбается Тиму, словно говоря: «Вот он – ад», и Тим тянется к нему, но не может достать. Пока мальчика несут к краю обрыва, Тиму держат голову, потому что он должен это видеть.

И тут он слышит голос Элизабет:

– Вы не тронете мальчика.

– Ты недооцениваешь мое горе, – отзывается Уэртеро.

– Он ваш внук.

Все замирают.

Эскобар перекрыл все пути.

Его войска окружили Блаффсайд-уок, и никто, даже легендарный Бобби Зет, человек-призрак, не сможет оттуда выбраться.

И вот Эскобар стоит на холме вместе с Крусом-СН, и Крус оценивает все возможные линии огня. Крус – просто на седьмом небе. А Эскобар глядит вниз, на гавань. Он замечает малейшие детали и, как всегда, обдумывает все загодя.

А думает он вот что: Бобби Зет – контрабандист, доставляющий свой товар морем. А раз удается ввозить траву, точно так же можно и вывезти что угодно и кого угодно. Что если Бобби, размышляет Эскобар, решит завязать со своим бизнесом и улепетнуть на одной из этих яхт?