Стоит ли говорить, что это так и осталось сном. Несмотря на то что в больше похожую на деревушку Шакаве мы прибыли в боевом расположении духа, втайне я опасался худшего. Конечно же, в тот момент — и это служит лишним подтверждением моих уникальных способностей мечтателя, — я мысленно превратился в футбольного тренера международного ранга. В конце концов, мы ведь приехали почти в Намибию. Старая Королева-Мама уже не была экскурсионным автомобилем — нет, теперь это был автобус команды. Элизабет, с моей маленькой аптечкой да пластиковыми наручными часами, приколотыми к груди, возвысилась до ранга командного врача. Габамукуни — у парня, похоже, выдалась неделя полегче, и он упросил меня взять его с собой — был помощником тренера. Такая довольно важная роль отводилась ему потому, что он единственный обладал футбольными бутсами. Какое-то время я даже подумывал, не вручить ли моим помощникам одну из раскладушек, чтобы, произойди какой тяжелый несчастный случай, они появились с ней на поле, — однако потом решил не искушать судьбу. В автобусе были припасены бутылки с водой, апельсины с одной из крупнейших ферм под Касане и специально сшитые Элизабет флажки для судей. И еще мы привезли большую, почти профессиональную сетку новеньких футбольных мячей, которые Грэхем достал нам в Маунге. Конечно же, я был главным боссом — Тем, Кому Подчиняются, — мозгом, тактиком, вдохновляющим символом, кнутом и пряником в одном лице, лучшим другом, отцом, поставщиком славы, человеком, без которого эти игроки так и прозябали бы в безвестности. Жаль, что было слишком жарко, чтобы напялить дубленку.

Как бы то ни было, нас разбили наголову. Когда закончились все отведенные на матч сорок минут (по двадцать на каждый тайм) и раздался финальный свисток, несмотря на все наши старания, кроме пары ободранных коленок да разошедшихся по шву шорт Ботле, продемонстрировать нам оказалось решительно нечего. Хозяева наши были дружелюбны, весьма великодушны в своей победе и чрезвычайно обрадовались, когда Китсо подарил им два новых мяча. Тот единственный, что был у них в наличии, более походил на огромную, грязную и вспученную картофелину. Хозяева любезно пригласили нас на чай, коему мы воздали должное в актовом зале. Бедняга Ботле все это время, сгорая от смущения, сидел на капоте Старой Королевы-Мамы и наотрез отказывался слезать.

Пока Элизабет и сопровождавшие группу мамаши занимали детей, я прогулялся по деревушке.

Просто поразительно, насколько отличался уровень жизни в нашем городке и здесь, в глуши Окаванго. Инфраструктура Касане, его больница, полицейский участок, офисы и банки были вполне сопоставимы с любым другим подобным населенным пунктом в мире. Здесь же, однако, кроме совмещенного с почтой универсального магазина, образца пятидесятых годов, жалких школьных построек да пункта медицинской помощи, сильно смахивавшего на придорожный киоск, как будто ничего больше и не было.

Наблюдая за запряженными ослами повозками, беспечно поскрипывавшими по главной улице (при этом выплескивалась из бидонов набранная в деревенской колонке вода), я утверждался в мысли, что Ботсване предстоит пройти еще долгий путь, дабы вновь приобретенное богатство алмазных копей гарантированно распространилось и на подобные изолированные поселения. Пятьдесят процентов населения все еще пребывали за чертой бедности, но — и это наполняет меня величайшим оптимизмом — уровень жизни повышается с каждым годом. (И честно говоря, меня приводит в полное замешательство, когда люди, бывавшие в развивающейся стране двадцать-тридцать лет назад, выражают разочарование, заслышав о достигнутых успехах. «Знаете, в наше [наше?] время дороги между Франсистауном и Касане не было. И чтобы добраться из одного пункта в другой, уходила целая неделя. Больница? Хо-хо, ничего подобного!»)

Да, мы не победили — таково было общее мнение, когда мы пересекали границу и я уже с привычной легкостью заполнял на паспортном контроле груду белых бланков), но все же 5:0 не так уж и плохо, да и на реке было здорово.

— И есть еще кое-что, чего вы, мальчики и девочки, пока не знаете! Сказать что? — спросил я, когда мы уже прыгали по разбитой колее грунтовки в направлении дома.

— Да, мистер Манго, скажите, пожалуйста! — Позади поднялся шум и гам, и две или три гладких ручонки обвили мою шею, из-за чего Старую Королеву-Маму бросило в сторону и машине пришлось поскакать по колдобинам, прежде чем она снова въехала в колею.

— Угадайте, что тренер из Шакаве сказал мне перед самым нашим отъездом?

Перебивая друг друга, они загалдели, что угадать никак не могут и чтоб я немедленно говорил. Да и Элизабет с Габамукуни тоже присоединились к просьбам детей. И вот, пока мы скакали по колее, а красноголовые цесарки в панике разбегались во всех направлениях, я, стараясь сдержать возбуждение, сообщил им:

— Так как рождественские каникулы у них начинаются рано и многие дети в это время разъезжаются по пастбищам, между прочим, это очень далеко, а у них проблемы с транспортом, — так вот, знаете, чего они не могут сделать?

Вопли усилились:

— Скажите, скажите нам! Скорее, мистер Манго!

— Ну, они решили, что в итоге не будут играть с Начальной школой Виктория-Фоллз — а это значит, что с ними сразимся мы!

— Круто! — авторитетно высказался Габамукуни.

— Аи! — вскрикнула Элизабет, прибегнув к этому превосходному сетсванскому выражению изумления и величайшего удивления.

— Ура! — хором заорали дети.

До Касане мы доехали очень весело. Как говорится, обходной маневр или, нет, главное — результат. Ну, или что-то в этом роде. Я все еще улыбался восторгу детей, когда Артур забрался на переднее сиденье — в нарушение всяких правил — и застенчиво показал мне свои рисунки Дельты, птиц и животных, а также не совсем правдоподобное изображение того, как он с центральной линии забивает гол головой. Взглянув на улыбающееся лицо мальчика, когда он обнял меня (а мы к тому времени уже взбирались на холм в Касане), я вдруг осознал — и внутри у меня неприятно при этом заныло, — что мне придется проведать Янни и мистера Муки. Может, к этому времени они уже что-нибудь наскребли об операциях Дирка.

Доставив детей к школе, я поехал назад к реке и лагерю Тебе. Представьте, в каком я был ужасе, когда вышел из машины и взору моему предстала сцена полнейшего разорения. Казалось, здесь произошла крупная битва: кухонное и лагерное оборудование, одежда, книги и еда — все было разметано по поляне.

С полдесятка верветок, «мартышек с голубыми мошонками», жизнерадостно пробирались по руинам, дегустируя кулинарное изобилие и время от времени, при наклонах, демонстрируя то, за что и получили свое прозвище. Чистильщик бассейна все так же лениво вычерпывал из воды навоз, словно так и торчал тут с момента нашей последней встречи.

— Что произошло? Драка, что ли?

— Нет, всего лишь слон.

— А, всего лишь слон, понятно. Тогда без проблем.

А вы не знаете, где Янни и ррэ Муки?

— У них дела во Франсистауне. Приедут на следующей неделе. — И он вернулся к своему занятию.