— Впереди большое поле, — продолжил разведчик, — и на западном краю выстраиваются ванетцы.

— Сколько их? — поинтересовался герцог Бельвар.

— Трудно сказать, ваша светлость, они все еще подходят по дороге, — гонец указал рукой, как будто отсюда можно было разглядеть марширующих имперцев. — Много пехоты, несколько тысяч, это все, что ясно уже сейчас.

Гезнур вдруг осознал, что именно от него все ждут распоряжений. Гевец был довольно опытным военачальником, но никогда прежде ему не доводилось руководить такими крупными силами. К тому же на карту поставлено непомерно много. Он привел сюда, на ванетскую территорию все, что Гева смогла противопоставить имперскому нашествию — если Гезнур проиграет сейчас, королевство погибло… Под началом младшего короля сейчас были союзные отряды рыцарей из Андруха и Дрига, а также собственно гевское войско, заметно поредевшее после летней фенадской кампании. Правда, вооружены гевцы отличным трофейным оружием.

Еще наемники — немногим меньше тысячи опытных пехотинцев, те, кто вызвался драться за Геву, получая урезанную плату. Патриоты… Несколько десятков предводителей вольных отрядов из Ренприста объявили, что считают «мокрое королевство» своей родиной, хотя формально не являются подданными Гезнура и Гюголана. Эти капитаны оказались настолько решительно настроены, что вызвались платить часть жалования из собственного кармана. Остальное, разумеется, выдаст казна.

Гезнур даже слегка расчувствовался, когда ему выборные от наемников сообщили ему о своем решении драться за Геву. Но, поразмыслив, решил, что такой поступок — в порядке вещей. Солдаты удачи защищают собственное коммерческое предприятие, свой доходный промысел. Если в нынешней войне победят имперцы, база наемников в Ренпристе наверняка будет разгромлена, и самому институту наемничества придет конец. Этим, конечно, и объясняется патриотический порыв алчных беспринципных вояк, этим объясняется их внезапная щедрость…

Ну и самое главное — помимо отрядов рыцарей и наемных солдат, под командованием Гезнура сюда явился Гырмынг с сородичами и «армия мертвых»: почти три сотни неупокоенных да четыре десятка чародеев. Силы, выставленные Гевой, невелики, но и враг тоже не слишком крепок. Победа представляется вполне реальной.

Гезнур оглядел подчиненных и отдал приказ:

— Ваша светлость Бельвар, выводите своих всадников на левый фланг и продвигайтесь в западном направлении, пока не достигнете поля, о котором говорит гонец. Сэр Трейен, выводите ваших дригцев на правый фланг. Приказ тот же. Выдвигайтесь на восточную оконечность поля и ждите приказов. Маршал, вашей колонне — продолжать движение по дороге, следом за гевцами. Я соберу наемников и вскоре присоединюсь к вам.

— Хорошо! — объявил Гырмынг, взмахивая палицей. — Потеха!

От этого движение пронесся ветерок, расправивший складки на знамени — белый дракон поверх синих и зеленых клеток взмахнул длинным хвостом. Наверное, ему тоже было хорошо.

Осада Ренбрита протекала скучно. Гномы привели в порядок недостроенную стену и сидели на вершине горы, не пытаясь повторить вылазку. Фенадцы неторопливо укрепляли свои позиции в долине и поначалу тоже не лезли на рожон. Вскоре выяснилось, что и у них намечаются проблемы с продовольствием и фуражом. Когда восстание началось, урожай еще не был убран полностью, а поскольку многие предпочли охоту на нелюдей привычному крестьянскому труду, то часть хлеба так и осталась гнить на полях. К тому же Альгейнт, как выяснилось, не позаботился о поставках. Граф умел водить в набеги отряды латников, он даже разработал вполне сносный план восстания, но опыта руководства армией у этого сеньора не было. Уже к исходу второй недели осады стало ясно, что продовольствия явно недостаточно для толпы, которая сошлась под его знамена.

Тогда, не мудрствуя лукаво, граф велел готовиться к приступу, благо его ополченцы уже успели соорудить достаточное количество лестниц и подвижных щитов. Вина по-прежнему в лагере было вдоволь, и как-то на рассвете после скудного завтрака воякам было выдано по кружке хмельного напитка. Посланцы графа с деланным энтузиазмом объявляли, что нынче предстоит штурм, щедро наливали и объясняли тем, кто сомневается в успехе, что карлики уже оголодали в их горной твердыне, так что взять их будет несложно.

Известие о предстоящем приступе на первых порах не вызвало у фенадских ополченцев большого энтузиазма, но по мере того, как латники Альгейнта наливали вино и напоминали о богатствах, свезенных нелюдями в Ренбрит, воодушевление вояк росло — и к тому моменту, как граф отдал приказ выступать, войско пришло в нужное расположение духа.

По более пологому склону к ренбритским стенам поползли подвижные щиты, а там, где горный склон был обрывистым и подступиться к укреплениям казалось почти невозможно, из лагеря выдвинулась боевая машина — мощный приземистый сарай на колесах. Под прикрытием машины предполагалось обрушить часть стены, возвышающуюся над обрывом. Хотя склон и сам по себе был серьезным препятствием, но Альгейнт и его сподвижники рассудили, что это хотя бы отвлечет часть осажденных от обороны стен со стороны пологого склона. Фенадцы имеют большое численное преимущество — следует его использовать и атаковать крепость со всех сторон.

Воины Крактлина, едва заметив приближающихся врагов, без суеты заняли места на стенах. Они были даже рады началу приступа — драчливым и деятельным карликам наскучило ожидание. Застегивая на ходу латы и опуская личины тяжелых шлемов, они блестящей и громыхающей вереницей двигались по стенам, занимая места у парапета — снизу их было плохо видно из-за бруствера, но фенадцы видели мелькающие между зубцов лезвия секир и пестро раскрашенные щиты. Часть защитников встала на стене там, где под склоном двигалась машина, но предпринимать что-либо против нее было рано — неуклюжее сооружение ползло с черепашьей скоростью.

Зато расчеты катапульт уже взялись за дело, швыряя камни в приближающихся фенадцев. Штурм начался.

Небольшие булыжники, пущенные наспех собранными катапультами, летели не кучно, пока еще ни один снаряд не поразил цель, и фенадцы, робевшие сперва перед «гномьим чародейством», почувствовали себя уверенней. Постепенно, по мере того, как они поднимались к стенам, пологий участок склона становился все уже, штурмующим приходилось сближаться — и вот наконец первый удар обрушился на щит. В ответ из-за досок послышался хор проклятий и ругани, длинные тяги, на которые налегали ополченцы, дернулись в руках, кому-то больно отдалось в плечо, но сооружение выдержало. Тут же штурмующие радостно загомонили и стали толкать щит быстрей, чтобы скорее достигнуть стены. Вскоре они оказались в мертвой зоне, куда гномы боялись швырять камни из опасения задеть гребень стены. Здесь лучники выскочили из-под прикрытия, рассыпались цепочкой и принялись пускать стрелы в защитников, вынуждая последних укрыться за щитами. Дощатые сооружения, сопровождаемые стрелками, двинулись дальше, штурмующие приготовились ослабить крепеж лестниц, притороченных к щитам. Но когда они придвинулись поближе, нелюди принялись швырять заготовленные камни вручную. Лучникам пришлось отступить за пределы гномьего броска. Щиты содрогались и трещали под ударами камней. Когда наконец поток снарядов иссяк, фенадцы придвинулись вплотную к стене и перерезали веревки, удерживающие лестницы.