Тряхнув головой, Салазар обнаружил себя в том же кабинете. Алистер, заново прикованный к столу, смотрел на него совершенно спокойно, будто и не было вспышки гнева. Люсьен, стоящий у стены, вертел в руках шар-анализатор.

— Вы всё-таки создали их, — прохрипел Кроу. — Отец же говорил…

— А еще он говорил вам, что нельзя совать нос в чужие дела, — прервала женщина. — О чём вы думали, когда проводили эксперимент над собственной сестрой, господин Кроу? — улыбка на её лице стала ещё отвратительнее. — И не пытайтесь оправдаться — вам известно, что кровь мага носит отпечаток его ауры. Индивидуальный отпечаток. Анализ, проведённый нашим человеком, показывает, что в теле Милдред Миле, в её крови, — она перевела взгляд на Серого Лиса, — прямо под носом у господина Фланнагана, Оливия Кроу.

Салазар облизал пересохшие до трещин губы.

— Чем вы меня вырубили?

Ширмхеер снова улыбнулась.

— На нас работают многие специалисты, господин Кроу. Не только ваш отец. Военные разработки носят гриф строжайшей секретности. Как думаете, мы должны справляться с лучшими магами Империи? — она взяла графин с водой и медленно наполнила стакан. — Измена — страшное обвинение, господин Кроу. И, применив запрещённое заклинание, найденное в бумагах вашего отца, работавшего на нас, вы пересекли черту.

Она отставила графин и подошла на расстояние трёх шагов. Подняв лицо Салазара за подбородок, наклонила стакан, позволяя жидкости плеснуть на пол. Кроу тут же ощутил, как нестерпимо хочется пить.

Пожалуй, слухи были правы, в Ищейках служат сплошь извращенцы и садисты. Сейчас он ощущал это на собственной шкуре.

— Итак, господин Кроу, начнём с ваших ответов. Почему вы решились на такой безумный эксперимент? Почему поменяли сестру местами со служанкой? — она сделала большой глоток, струйки воды потекли по губам, шее, упали каплями на расстёгнутую униформу. — От кого вы хотели спрятать Оливию?

Салазар усмехнулся, почувствовав нестерпимое облегчение. Они не знают. Ничего не знают. Наивные глупцы, решившие, что нашли истину. Но на самом деле — они перепутали звёзды с отражением в луже.

— Находите это смешным? — подал голос Люсьен.

— Очень, — кивнул он. — Вы так нахваливаете себя, а даже и не знаете, что мой отец погиб не в ходе несчастного случая.

— Вот как? Может быть, вы его убили? — сощурила глаза беловолосая Ищейка.

— Нет, его убил кто-то, с кем он был знаком. К несчастью, я не сохранил ни одной записки, грозившей смертью нашей семье. Но отец явно знал, чьей рукой они были написаны.

Ищейка приподняла бровь.

— Вот как? И почему же вы не вышли на нас?

— Зачем? Вы даже не смогли определить причину аварии, — ухмыльнулся Кроу. — Что бы вы сделали? Перевезли Оливию под замок? И как вы остановите культ, который даже в преподавательский состав академии пробрался? — он презрительно фыркнул. — Ударить в спину, казнить слабых — вот в этом, да, вы профессионалы. Но когда дело приобретает серьёзный оборот,

— Салазар скривился. — Вы ничтожества, Ширмхеер, всего лишь жалкие псины.

— Следите за словами, господин Кроу, — заговорил брюнет. — Вы обвиняетесь в измене.

— Да ты хоть раз в жизни сам слышал, чтобы Ищейка в чем-то другом людей обвиняла? Нет? Заткнись, и не отсвечивай, щенок! — повысил голос Салазар.

— Люсьен, выйди! — вскинула руку Ищейка.

— Да, Мисмира, — кивнул напарник и тут же покинул кабинет.

Кроу поднял бровь, откинувшись на спинку стула, к которому был пристегнут все это время.

— И что теперь? Пытки? Угрозы? Сразу казнь?

— Для обречённого на обезглавливание, ты слишком самоуверен, Салаз, — почти нежно прошептала женщина. — А раз так — ты что-то знаешь, но хочешь сделку, верно?

Кроу пожал плечами.

— А вам есть, что предложить?

Мисмира протянула ему стакан с водой.

— Перемирие.

— Я вас знаю, — испуганно выдохнула Оливия и попятилась от немолодой женщины с пучком седых волос на затылке.

— Конечно, ты знаешь меня, милая, — ласково отозвалась та. — Я Инга Хансен, преподаватель истории, как и наш славный Герхард Шихте, упокой Император его душу и укажи ей путь во мраке.

Тонкие пальцы начертили подобие креста у самого сердца, а губы лукаво улыбнулись.

— Вы не понимаете, — Лив казалось, что она задыхается. — Я. Знаю. Вас. Вы же Чёр…

Дверь в соседнюю аудиторию резко распахнулась, едва те же самые тонкие старческие пальцы сделали невесомый пас. Оливию втянуло туда, словно насосом, и усадило за ближайший стул.

— Опасные догадки. Опасные речи. Опасная дева. Кто же ты, милая? Глупышка Мил-мил? Обласканная домашняя дочка Кроу, кладезь ценной информации, или?.. — женщина выдержала паузу. — Смертоносное оружие?

— Меня повесят?

Седые брови взлетели вверх.

— А есть за что, милая?

Чёрная мантия достала из кармана кулёк и выудила из него блестящую конфетку, а затем заправила её в рот. Испещрённые морщинами губы растянулись в блаженной улыбке.

— Угощайся, моя хорошая.

Лив, дрожа от ужаса, запустила руку в пакетик и вытащила розовую карамельку.

— Ммм. Цвет любви. Ты влюблена, милая? — старушка громко чмокала губами. — Конфеты не врут.

Кроу не знала, что происходит. Ошиблась? Эта женщина явно не в себе, но Оливия была готова поклясться, что это её она видела в кабинете отца.

Тогда на этом нарочито добром лице было меньше складок, а в причёске путались лишь редкие седые волоски.

— Влюблена.

Она сама не знала, почему выкладывает это женщине всё. Это получилось само. Непроизвольно.

— Как это чудесно, моя сладкая! А твои чувства взаимны? Как зовут избранника?

— Алистер Фланнаган, — против воли прошептали губы.

— О, Алистер — хороший мальчик. Добрый. Он тебя не обидит, милая.

— Мальчик?

— А кто же? Помню его ещё студентом. Всегда такой мрачный и серьёзный, а ещё подсматривал за девушками в купальнях. Я его застукала однажды. Серому Лису легко спрятаться в сумраке, но от меня ничего не укроется, — хихикала Инга, всё больше напоминая впавшую в маразм старуху.

— В академии Ищейки, госпожа Хансен. Я переживаю за Алистера и Салазара.

При упоминании Ширмхеер по лицу преподавательницы пробежала тень, а затем Инга быстро вернула себе прежнюю беззаботность.

— Паршивой собаке нужно отвесить щелбан по носу. Она заскулит и трусливо зажмёт хвост между задними лапами, — напутствовала женщина, и Оливия уже была не так уверенна, что именно её она видела с отцом.