По воспоминаниям Марии Самойловны, зная о том, что Осип Сергеевич (его настоящее имя — Есель Шмеркович) Цетлин (1856–1933) был очень заинтересован в том, чтобы В. А. Серов написал групповой портрет его семьи, и в 1906 году даже предложил художнику за это тройной гонорар, художник пошел на хитрость.

Прошло три или четыре года. На этот раз Серов через метрдотеля попросил Цетлина переговорить с ним. Они подошли к свободному столику, и Серов, как потом уверял мой свекор, якобы сказал:

— Помните, господин Цетлин, вы имели для меня очень хорошее дело? А теперь я для вас имею такое же хорошее дело: дайте мне возможность нарисовать портрет дамы, которая сидит с вами, а я нарисую портрет жены, сына и вас без всякой платы329.

Свое обещание В. А. Серов не сдержал: групповой портрет семьи Цетлиных им так и не был создан. Однако их новообретенную невестку он запечатлел, специально с этой целью приехав в середине октября 1910 года в Биарриц на юго-западе Франции на берегу Бискайского залива, где Марии и ее второму мужу принадлежал дом. Над портретом художник работал на протяжении примерно пяти недель, с перерывом на неделю, когда он уезжал в Испанию, причем он работал даже утром в заранее назначенный день отъезда330. Хотя сам художник, уже сидя в вагоне поезда, сокрушался, что в портрете хорошо бы исправить отдельные детали, критикам работа эта сразу же понравилась. Так, Николай Эфрос (1867–1923) писал, что портрет этот «до того сильный, точно это не живопись, а скульптура. Серов не только пишет лицо, — он разоблачает подноготную души»331.

Александр Койранский (1884–1968) охарактеризовал портрет как «вещь, превосходную по экономии художественных средств и внутреннему живописному спокойствию»332.

После написания этого портрета В. А. Серов прожил лишь год, и за этот год он отправил Марии Самойловне двенадцать писем. «Родившегося вскоре после его смерти сына мы — в память о нем — назвали Валентином», — рассказала она в письме, опубликованном Ильей Зильберштейном (1905–1988) в сборнике материалов о В. А. Серове в 1971 году333. Сложно сказать, было ли письмо Марии Самойловны опубликовано без купюр; она, разумеется, не могла не знать, что своего первенца они с мужем назвали Валентин-Вольф (1912–2007), одновременно в честь художника Серова и деда М. О. Цетлина Вольфа Высоцкого334.

За портрет В. А. Серов назначил высокую цену, которую выплатили без разговоров. В семье была гармония по этому вопросу; Мария Самойловна указывала: «Моему мужу очень хотелось, чтоб мой портрет был написан Серовым»335.

Михаил Осипович Цетлин, при жизни написавший и издавший две историко-художественные книги, о декабристах336 и о композиторах «Могучей кучки»337, был человеком исключительным. Борис Зайцев отмечал: «Нельзя было не ценить тонкого ума, несколько грустного, Михаила Осиповича — его вкуса художественного, преданности литературе, всегдашней его скромности, какой-то нервной застенчивости, стремления быть как бы в тени»338.

Он приходился внуком Калонимусу-Вольфу Высоцкому (1824–1904), который основал известную чайную фирму («Чай Высоцкого»), до сих пор являющуюся ведущей в этой сфере в Израиле и экспортирующую свою продукцию во многие страны. В детстве М. О. Цетлин много болел и, будучи лишенным обыденных мальчишеских радостей, проводил время за чтением и изучением иностранных языков. Как верно писал иерусалимский литературовед Владимир Хазан, «будучи с детства человеком не просто обеспеченным, но по-настоящему богатым, он тем не менее никогда не ставил материальное выше духовного и, сызмалу научившись ценить прекрасное в жизни и искусстве, искал упоения и воплощения своих мечтательных грез в стихах»339.

С годами он стал литератором широкого профиля: публиковал и стихи, и переводы, и критические статьи, и книги по истории культуры. Но, как указывает Ш. Шалит, «совершенно особое место в русской культуре занимает его редакторская и издательская деятельность»340.

Еще в 1915 году, находясь в эмиграции, М. О. Цетлин организовал в Москве издательство «Зерна», где вышли книги М. А. Волошина и И. Г. Эренбурга, а также его собственный сборник стихов «Глухие слова», посвященный Марии Самойловне. В Париже, в журнале «Современные записки», он с 1926 года редактировал отдел поэзии, много помогал молодым литераторам. Кроме этого, супруги Цетлины выпустили в 1923 году три номера альманаха «Окно», где были опубликованы произведения И. А. Бунина, А. И. Куприна, А. М. Ремизова, И. С. Шмелева, Д. С. Мережковского, З. Н. Гиппиус, К. Д. Бальмонта, М. И. Цветаевой, Н. А. Тэффи и других литераторов первого ряда русской эмиграции341. Докладом М. О. Цетлина «О литературной критике» открылась 5 февраля 1927 года деятельность «Зеленой лампы» — литературно-философского общества, возникшего по инициативе Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус и сыгравшего значительную роль в духовной жизни русской эмиграции первой волны.

Ил. 79. Михаил Цетлин. Архивное фото 1920-х гг. Фотограф неизвестен. Из собрания автора

В Нью-Йорке именно супруги Цетлины стояли у истоков «Нового журнала». К концу 2016 года вышло уже 285 номеров этого издания, на сайте которого указано: «„Новый Журнал“ был основан в 1942 году известными писателями Марком Алдановым и Михаилом Цетлиным (поэт Амари) при участии Ивана Бунина. Вокруг журнала была сосредоточена вся культурная жизнь русской эмиграции».

М. О. Цетлин успел выпустить десять первых номеров; материалы из одиннадцатой книжки читал, уже будучи смертельно больным. Марк Алданов написал: «Он прочел триста девяносто страниц из четырехсот... Она [книжка] была готова ко дню его кончины. Журнал добавляет лишь некролог своего основателя»342.

«Когда в 1945 году Михаил Осипович скончался, Мария Самойловна продолжала начатое им дело издания свободного русского „толстого“ журнала, отдавая этому много сил, средств и времени, — добавлял Роман Гуль. — Мария Самойловна оставалась издателем до тех пор, пока фордовский фонд материально не пришел журналу на помощь»343.

Василий Яновский вспоминал: «После выхода в свет очередной книжки журнала Марья Самойловна Цетлин приглашала к себе от имени редакции всех сотрудников для обсуждения изданного номера»344.

Главное же, что всю жизнь делали Цетлины для деятелей культуры — они в прямом смысле слова кормили их. «В зиму 1917/18 года в Москве Цетлины собирали у себя поэтов, кормили, поили; время было трудное, и приходили все — от Вячеслава Иванова до Маяковского», — вспоминал десятилетия спустя Илья Эренбург345. В 1918 году Цетлины лишились своего московского дома в Трубниковском переулке, но и в эмиграции продолжали поддерживать русскую культуру и ее творцов. Марк Алданов (урожденный Ландау, 1886–1957) и его будущая жена эвакуировались из Константинополя в апреле 1919 года на корабле, который арендовали супруги Цетлины. На том же катере спасались, кстати, Наталья Крандиевская-Толстая и Алексей Толстой346, впоследствии отплативший Цетлиным злом и едким сарказмом за их доброе к нему отношение и помощь.