Поулин одобрительно похлопал его по плечу.

— Именно так, Галлиан. Смею тебя заверить, что не все решения, которые ты примешь, окажутся правильными. Пост лорда-холдера не уберегает от ошибок. Просто умей их исправлять. — Поулин усмехнулся, наблюдая, как Галлиан переваривает услышанное. — Если ты по большей части поступаешь правильно, то ты выиграл. А сейчас ты прав, хотя твой отец и отказывается признавать очевидное.

Галлиан кивнул. Затем кратко спросил:

— Не хотите ли выпить вина, Поулин?

— Мать на твоей стороне, — согласно кивнув, ответил Поулин. — А это большое преимущество, сам увидишь… Только не думай, что я намекаю на недостатки воспитания твоего отца…

— Да нет, конечно, — сказал Галлиан, коротко улыбнулся и прокашлялся. — А что будет с Чокином, когда его сместят? Его сошлют на южные острова, да?

— Почему бы и нет? — ровно ответил Поулин. — Да нет, — торопливо добавил он, увидев, как нахмурился Галлиан, — его не отправят к тем убийцам. Там же целый архипелаг.

— А острова не вулканические?

— Только Юный остров. Остальные расположены в тропической зоне и вполне пригодны для обитания. Видишь ли… лицо, содержащееся под стражей, не должно покидать своей тюрьмы и устраивать беспорядки. А Чокин обязательно заварит кашу, если оставить его на материке. Нет, самым гуманным решением будет отправить его туда, где он никому больше не сможет причинить вреда.

— И кто тогда будет руководить Битрой?

— Его дети слишком молоды, это так, но у него есть дядя, который не намного старше Чокина. Я слышал, что Чокин и Вергерин играли на право наследования холда.

— Мой отец тоже об этом упоминал, когда впервые заговорили о низложении. Сказал, что должен был настоять на том, чтобы наследником стал Вергерин, невзирая на пожелания старого лорда Нератского. Ведь вы знаете, что сестра Франко — жена Чокина.

— Я и забыл. Вот забавно! — добавил Поулин. — Франко — совершенно иной человек, но — да, его мать была первой женой Брентона.

Они принялись обсуждать животрепещущую проблему наследования, когда вдруг распахнулись двери и вошла, согнувшись почти пополам, Тэа.

— Мама, что с тобой! — Галлиан бросился к ней. — Что случилось? Ты вся красная…

Она захлопнула дверь, отмахнулась от сына и упала в кресло, содрогаясь от хохота.

— Что тебя так развеселило?

— Ох, милый, твой папаша… — Она стерла с лица слезы — а с ними и красную краску. Она посмотрела на платок и стала яростно тереть щеки, все время смеясь. — Все получилось. Он уезжает в теплые края. Когда я ушла, он писал письмо к Ричуду. Сказала, что уже поднял вымпел срочного сообщения, но ведь письмо может отвезти и ваш всадник, Поулин, не так ли? Когда приедет за вами в Форт?

— Да, конечно… или даже лучше будет, если заберу письмо я сам. Отвезу его к Ричуду и попрошу тайно сотрудничать с нами, чтобы Джемсон не узнал, что творится за пределами острова, — облегченно усмехнулся Поулин.

— Чему ты смеешься, мама? И почему ты накрасила лицо? — спросил Галлиан.

— Ну. — Она взмахнула платочком, улыбаясь во весь рот. — Тего для себя де сделает, то сделает для своей прихвордувшей жеды, — снова прогнусавила она. — Итак, во-первых, я позвала твою сестру и велела привести Канелла — очень срочно. Я убедила его помочь мне, и именно он и предложил мне натереть лицо румянами. Мы пришли в комнату твоего отца, я стала охать и жаловаться на то, что, мол, за ночь все мои болячки обострились… И все время хлюпала носом… К счастью, у меня небольшой насморк, так что притворяться было нетрудно… Потом Канелл взял дело в свои руки — нет, этот человек умеет убеждать! Он был так встревожен моим участившимся пульсом и покрасневшим лицом, так волновался о состоянии моих легких и сердца! Между нами, Джемсон согласился увезти меня в Исту и сидеть там при мне, пока я окончательно не оправлюсь. Вот! — Она снова расцвела в улыбке, глядя то на одного, то на другого, страшно довольная собой.

— Мама! Ты — воплощенная хитрость!

— А как же, — покровительственно сказала она. Затем вдруг чихнула, к удивлению обоих мужчин. — О, небо!

— Гм, — с притворной суровостью произнес Галлиан, — вот что случается с врунами. Говорила, что больна — вот и заболела.

— Он послал кого-то и за тобой. Так что…

В дверь тихонько постучали. Галлиан немедленно подошел к ней и чуть приоткрыл, чтобы только выглянуть.

— Да, скажи лорду Джемсону, что я сейчас буду, — сказал он и снова затворил дверь.

— Я подожду с лордом Поулином, пока ты принесешь письмо, Галли, — сказала она, наливая себе вина. — Это поможет мне согреться перед холодом и, возможно, не даст вновь разыграться насморку… Еще рюмочку не хотите? Выпьем за мой актерский дебют, Поулин!

— Если бы вы устроили это представление пораньше.

— Да, было бы неплохо, — вздохнула она, — но я не ощущала такой чрезвычайной необходимости. Бедные люди. Кто займет место Чокина, когда вы его заберете? И что, кстати, с ним будет?

— Это еще предстоит решить.

— Мы как раз это обсуждали, мама, — сказал, возвращаясь в комнату, Галлиан. — Вергерин, его дядя по отцу.

— Но Вергерин проиграл свое право на наследование давным-давно, — сурово ответила Тэа.

— Вы тоже про это слышали? — спросил Поулин.

— Ну, вы же знаете эту семейку, — сказала Тэа. — Все время играют. На самые невообразимые ставки, на самые чудные вещи. Но на право наследования? — Лицо ее отразило отвращение.

— Возможно, Вергерин усвоил урок, — заметил Галлиан с некоторой снисходительностью.

— Возможно, — сказал Поулин. — Если он еще жив.

— О нет! — Тэа в ужасе поднесла руки к горлу.

— Если Конклав проголосует за низложение…

— Не «если», а «когда», Галлиан, — поправил Поулин.

— Хорошо, когда они проголосуют, то как они вытряхнут Чокина из Битра-холда? — спросил Галлиан.

— Думаю, надо все тщательно обговорить и спланировать, — сказал Поулин. — Однако иди к своему отцу, Галлиан. Не надо заставлять его ждать. Вдруг передумает?

— Только не тогда, когда дело касается здоровья матери, — ответил Галлиан и, усмехнувшись напоследок, вышел из комнаты.

— Поулин, вы мне обещаете, что шансы Галлиана на наследование не пострадают? — сказала Тэа, горячо сжимая его руку.

— Обещаю, Тэа, — сказал он, погладив ее по руке.

Четыре дня спустя, когда лорд Джемсон и леди Тэа в целости и сохранности были доставлены в Иста-холд, остальные лорды и леди, а также предводители Вейров собрались на чрезвычайное заседание в Телгар-холде и официально низложили лорда Чокина за пренебрежение своими обязанностями перед Бенден-Вейром, за жестокое и необоснованное наказание невинных холдеров (рисунки Иантайна были представлены в качестве свидетельства, как и на недавних судебных разбирательствах), за отказ ознакомить холдеров с Хартией, чтобы они знали свои права и обязанности (по этому поводу свидетельствовал Иссони), и за нарушение прав холдеров без должного на то основания.