Подумав, я связался с отцом. В нашей клинике витилиго лечили, но я этим не занимался. Отец выслушал и рассказал, что делать.

— Ничего сложного, Кап! — сказал на прощание. — Справишься.

Отец Игорь мое предложение встретил настороженно.

— В каких только клиниках мы не бывали! — сказал сердито. — И везде без толку. Лечат в Германии, но там цены…

— Я сын Эриха Куглера, — сказал я. — С пятнадцати лет практиковал под его руководством.

У отца Игоря отпала челюсть. Мне пришлось показать ему семейные фотографии. Дальше — просто. Я дал Насте импет, и уже через пару дней белые пятна на ее лице стали темнеть. Через неделю кожа стала одинакового цвета. Настя сменила шляпку на платочек. Ее лицо покрыл ровный, здоровый загар.

Когда эффект стал налицо, отец Игорь позвал меня к себе.

— Денег, как я понимаю, не возьмешь? — спросил, усадив меня за стол.

— Нет, — подтвердил я.

— Тогда я буду за тебя молиться, — сказал он. — Каждый день. Включу в личный поминальник. Про Машу и говорить нечего. Она рвалась руки тебе целовать, но я запретил — напугала бы. Ты даже не представляешь, что сделал! Маша — вдова. Покойный муж — офицер, служил в части, которую я окормлял. После его гибели я взял Машу и Настеньку на попечение. Маша — сирота, идти было некуда. И вот так оно и срослось, — отец Игорь вздохнул. — Когда понял, что жить без нее не могу, пошел к владыке. Собирался сан снять. Жениться на вдове, как сам знаешь, священнику нельзя, — он помолчал. — Владыка сан снимать запретил. Сказал: «Коли любите друг друга, то живите вместе. Господь заповедовал нам любовь. Ему не важны наши церковные установления, он веры взыскует. У вас обоих она есть. А грех отмолите. Не так он и велик в глазах Господа…»

Отец Игорь плеснул в бокалы коньяк, мы выпили.

— Все у нас было хорошо, — продолжил он, поставив бокал. — Катенька родилась, мне после выходу отставку приход дали. Настеньку я удочерил, девочки носят мою фамилию. В поселке не знают, что я на целибате. Машу считают матушкой. А тут витилиго… Маша взяла себе в голову, что это наказание за наш грех. Спать со мной перестала. Стала ездить по монастырям, мощам кланяться. Сколько не говорил, что это всего лишь болезнь, не слушала. Уйти от меня собралась. Все рушилось. Я стал молить Господа ниспослать нам чудо, и Он его явил.

Наверное, лицо у меня вытянулось, поскольку отец Игорь улыбнулся.

— Думаешь, случайность?

Я кивнул.

— В епархии знали, что ты сын Куглера?

— Вряд ли, — сказал я. — Это и в академии мало кто знал.

— Вот! — поднял указательный палец отец Игорь. — Предположим, что все ж знали, хоть это и невероятно, и умышленно направили тебя ко мне. Но тогда возникает вопрос: кто привел в академию сына Куглера? Кто наделил его даром целительства? А еще — доброй и бескорыстной душой. Держи! — отец Игорь протянул мне крестик. — Это из Храма Гроба Господня в Иерусалиме. Я был там, наблюдал сошествие благодатного огня. У меня было пять таких крестиков, и я их освятил. Один сам ношу, три — у моих домочадцев, этот держал на случай рождения сына. Не дал мне его Господь. Хотя… Если что не задастся у тебя, Капитон, то знай: тебе здесь рады.

— Спасибо! — сказал я, принимая крестик.

— И еще, — продолжил отец Игорь. — Мы все в руце Божьей, но часто не понимаем этого. Бог посылает нам испытания, а мы начинаем роптать. Знаешь, как я переживал, когда принял решение снять сан? Ночи не спал. Душа болела. Я любил Машеньку и хотел быть с ней, но и священство желал сохранить. Думал, что совместить невозможно. Оказалось все просто. Теперь нам и с Настенькой помогли. Запомни, Капитон! Если жизнь ударит тебя, не спеши жаловаться и падать духом. Господь этого не любит. Попытайся понять, чего Он хочет, и не противься Ему. И тогда путь разъяснится.

Одному бывшему капеллану понадобилось дать дубиной по голове, чтобы он это осознал…

* * *

Дядюшка прискакал на седьмой день. С учетом расстояния до Блантона — очень спешил. Он даже не выслал вперед гонца, чтобы предупредить о приезде, как здесь принято. Возможно, пытался застать нас врасплох. Но это зря. Крошечный беспилотник, заимствованный мной у амеров, давно следил за дорогой из Блантона. Батарей ему хватало на весь световой день, с темнотой дрон возвращался к донжону, где я его подзаряжал. Ночных визитов я не опасался — вечером городские ворота закрывают. Начнут ломиться — всех переполошат.

Беспилотник подал сигнал вовремя. Увеличив картинку, я разглядел на дороге кавалькаду. На сюрко всадников красовался корр — местный орел с мечом в когтях. Этот герб я знал. В Крип поспешал оэрх Гливен собственной персоной. Шут его величества короля, его сводный брат и правая рука.

Когда гинтайры загрохотали копытами по камням площади, гостей ждали. Ворота замка распахнуты, стража в начищенных доспехах изображает почетный караул, а впереди застыла Ноэль в роскошном платье и с золотым кубком в руках. Платье и кубок нашлись в трофеях — там много чего обнаружилось. За спиной принцессы маячил человек в короткой куртке и свободных штанах, заправленных в сапоги. Ткань одежды простая, в какую одеваются простолюдины. В бархате здесь ходит знать. Вот и пусть парится! Мэтру Гро и полотно из местного льна — оно называется «тэк» — сойдет. По летнему времени самое то.

Гливен соскочил за замлю и по-журавлиному зашагал к нам. Как многие горбуны, он был сложен непропорционально. Длинные ноги, короткое туловище и могучие руки до колен. Еще у Гливена было лицо воина, тронутая сединой борода и пронзительный взгляд карих глаз. На шута дядюшка походил, как наш инструктор по боевой подготовке, на хрупкую балерину.

— Счастлива видеть тебя, дядюшка! — поклонилась Ноэль и протянула кубок. — Выпей с дороги!

Шут, не чинясь, взял кубок, опорожнил, после чего поцеловал племянницу. Кубок сунул подбежавшему воину. Почетному гостю достается посуда, из которой он пьет. Обычай. Весьма накладный для принимающей стороны, если подумать. Но в наших торофеях кубков много.

— Как же ты повзрослела, племянница! — заговорил дядюшка, отступив на шаг. — Красавица! Вся в мать! Даже лучше.

Ноэль засмущалась. Дядюшка сыпал комплиментами, при этом внимательно поглядывая в мою сторону. Не нужно быть прорицателем, чтобы понять, к кому он так торопился. Я прикинулся ветошью. И даже изобразил смущение, ковырнув носком сапога булыжник. А че? Тут родственники общаются, а мы не местные…

— Представь меня своему спутнику, Ноэль! — наконец не выдержал Гливен.

— Ой! — спохватилась девушка. — Прости, дядюшка. Это мэтр Гро. А это…

— Оэрх Гливен Ноэзский, брат короля, — сказал я, выступая вперед. Инициативу следовало перехватить. — Раз видеть вас, ваше высочество!

— Светлость, — поправил шут. — Я бастард.

Он протянул мне руку ладонью вниз. Простолюдина милостиво допустили к руке. Ага, счаз! Только губы вытру.