События времен правления Хатшепсут и Тутмоса III аутентичны, а о степени распространения египетской торговли свидетельствуют фаянсовые бусы, найденные в Англии, Ирландии и Дании, в Кении и за Уралом на реке Тобол. (Больше об этой весьма интересной торговле можно прочитать в статье Дж. Стоуна и Л. Томаса в «Трудах доисторического общества», 1956.) Наскальные рисунки в итальянских Альпах – в Валь-Камонике – хорошо описаны у Э. Анати в «Долине Камоника». Точная дата строительства сегодняшнего Стонхенджа неизвестна, но это событие должно было иметь место примерно в середине второго тысячелетия до н. э.

Можно с уверенностью утверждать, что не существует никаких свидетельств того, достигали ли суда из Европы или со Средиземного моря в этот период Америки. Хотя наскальная живопись бронзового века на Канарах доказывает, что туда они заходили, а тысячелетием позже карфагенские суда, ничуть не крупнее, чем рассматриваемые нами, достигали Азорских островов. Профессор Броггер из Осло утверждал, что комбинация ветра и течения практически вынуждала открыть Америку из испанских и португальских портов, как только началось океанское судоходство, и что использование бронзы и золота аборигенами центральной части Америки и Перу началось в этот период или чуть позже. Дискуссии между сторонниками распространения культур и теми, кто считает более вероятным независимое развитие, несомненно, будут продолжаться и дальше. Можно предположить, что в бронзовом веке не было контактов между Европой и Америкой, поскольку нет свидетельств того, что они были. Но, если основные условия для такого контакта существовали, было бы не научно полностью отвергать такую возможность.

Если старые морские волки в Швеции смотрели на воды Скагеррака и вспоминали Средиземноморье, их сыновья и внуки плавали под парусами и на веслах по Северной Атлантике и нередко заходили в Гибралтарский пролив. Они часто привозили послания и грузы для бывших товарищей по команде своих родителей, теперь осевших на островах Эгейского моря, на берегах Греции, в портовых городах Ливана и даже в самом Кноссе.

Портовый город Кносс, лежащий в трех милях к северу от фактической столицы и раскинувшийся вокруг дворца, был шумен и многолюден. Здесь можно было встретить людей со всего света, и светловолосые северяне уже не удивлялись, видя египтян и аморитов, греков и хеттов, испанцев, сицилийцев и ливийцев и даже чернокожих людей, прибывших из никому не известных земель, лежащих далеко на юге или востоке. Северян здесь считали материковыми греками, поскольку там вовсе не были необычными голубые глаза и светлые и золотисто-каштановые волосы. В конце концов, правители Греции сами были выходцами с севера и даже очень дальними родственниками скандинавов или, по крайней мере, таковыми себя считали.

В портовых городах всегда было много греков – моряков, купцов и коробейников, носильщиков и полуофициальных дипломатических агентов. «Настоящие» критяне удаленного от моря города всегда говорили, что портовый город скорее греческий, чем критский, и жаловались, что греческий язык с его новым простым алфавитом полностью вытесняет старый критский, беря на себя функцию письменного посредника между бизнесменами, владельцами складов и тальманами даже в столице.

Собственно Кносс оставался в основном критским. Он располагался в часе ходьбы от берега вверх по равнине. Говорили, что его местоположение было выбрано специально, чтобы защитить город от пиратских набегов в те далекие дни, когда Кносс не имел своего флота и был небольшим княжеством среди многих себе подобных. Теперь уже на протяжении трех веков цари Кносса правили всем Критом и получали дань, правда нерегулярно, от формальных вассалов, управлявших портовыми городами от Сицилии до Малой Азии. Кносс уже мог не опасаться пиратских нападений.

В городе, выросшем под стенами дворца, жили по большей части богатые люди. Они были владельцами судов, виноградников и оливковых рощ, высококлассными ремесленниками и предприимчивыми купцами. Красиво одетые мужчины и женщины неспешно прогуливались по мощенным камнями улицам. Их темные волосы и привлекательные, жизнерадостные лица выгодно подчеркивались яркими красками одежды.

Мужчины носили несколько увеличенную набедренную повязку – она завязывалась на поясе и немного не доходила до колен. Эта одежда превосходно гармонировала с длинными черными волосами и мускулистыми бронзовыми телами, хотя и не была столь милосердной к пожилым и тучным людям. Женский костюм, столь же традиционный, как и мужской, давал больше фантазии для кроя и цвета. От нереально узкой талии спадала до щиколоток юбка, украшенная оборками или складками, – по желанию ее обладательницы или согласно последней моде. Выше талии дамы были обнажены, если не считать блузки с короткими рукавами, которая завязывалась на талии, но выше была открыта, чтобы показать, вернее, выставить напоказ груди. Прически были сложными и более подверженными капризам моды. Украшения носили и мужчины, и женщины, причем в изобилии. Здесь, в центре мировой торговли, предметы роскоши с трех континентов были предназначены для демонстрации богатства их владельцев. Балтийский янтарь и йоркширский гагат, оправленные в ирландское золото, сверкали на фоне нубийской слоновой кости, дильмунского жемчуга, индийского карнелиана, афганского лазурита и нефрита, доставленного со сказочных земель Востока.

Дети, даже из богатых семейств, бегали голыми, если не считать амулета, дававшего им защиту богини-змеи, хранительницы пещер.

Мы расскажем историю жизни этих детишек, родившихся в 1440 г. до н. э.

Реконструкция (по сэру Артуру Эвансу, руководившему раскопками Кносса) мраморной бани царицы во дворце Кносса

Их беззаботное детство прошло в теплом, солнечном краю среди богатств земли богов. Очевидно, многие из них ходили в школу, в первую очередь те, кому предстояло заниматься торговлей или государственной службой. Но там они выучили только старый критский алфавит (или новый греческий алфавит в самых прогрессивных школах) и легенды о богах и героях – сказания о рождении Зевса в пещерах горы Ида, о быке, который перенес их предков на остров, о Дедале, который построил довольно хаотично спланированный дворец в Кноссе для царя Миноса. Их также учили арифметике – немного, но достаточно для занятия торговлей, а те, чьи отцы были архитекторами или землемерами, в старших классах изучали геометрию и объемный анализ. Но к этому времени они уже были подмастерьями, учились торговать, различать и оценивать драгоценные камни, подсчитывать фрахт и делать простые предсказания на печени принесенных в жертву животных.

В школьной программе этих ребят не было ничего похожего на историю или географию. В то время никому и в голову не приходило, что в школах следует давать знания о настоящем и прошлом.

Но, слушая своих родителей и их гостей, проезжавших через Кносс, дети многое узнавали о внешнем мире.