Брехал, собака железная… уж я-то знаю. Радин точно также себя вел смущенной институткой, когда в детстве убалтывал меня посидеть со своей дочкой пару дней, пока он рыбачит. Причем, с тряпочной маской на роже.

Надо бы вернуть должок.

— Мы, Кузьмич, пуленепробиваемые, — даже с некоторым удовольствием пояснил я стоящему рядом человеку, — Мы можем взять на себя всех простых вояк. Даже с танками и прочими приблудами.

— Именно, — кивнула Окалина, не сводя взгляда с коллеги, — Развязать нам руки.

— Нелла Аркадьевна, — смешался Радин, — У меня нет подготовки. Я кабинетчик. И…

— Чрезвычайно прочный и сильный, насколько мне известно, — кивнула женщина, — Валерий Кузьмич, вы же понимаете, что у нас тут не игрушки? Дело государственной важности, к которому я в данный момент могу подключить лишь очень небольшую оперативную группу, чтобы оно не вышло за рамки юрисдикции внутренней безопасности города Стакомска? Понимаете?

— Честно говоря, нет, товарищ майор, — окаменел лицом Радин, — Мне бы позвонить, согласо…

— Объясню проще, товарищ майор, — лязгнула голосом блондинка, — Моё подразделение целиком состоит из неосапиантов! С высокой степенью вероятности в Африке нас будет ждать конфликт с обычными людьми, гражданами европейских стран. Какова обстановка в Европе — вы должны понимать прекрасно. Именно поэтому мы действуем немедленно и крайне небольшим контингентом. Если Союз пошлёт войска в Кейптаун — это может стать прелюдией к мировой войне.

— Кузьмич, там люди, — негромко добавил я, — Скорее всего, их начали ловить до того, как объявили эвакуацию из районов. То есть — невинные люди.

— Да я в человека тридцать лет не стрелял!! — взорвался металлический майор, — Да и вообще… почти не стрелял! А вы предлагаете на передовую?! Что я там смогу?!! Что Виктор сможет?! Он вообще пацан! Против армии?!

— Мы их всех убьем, дядя Валера. Нахер.

Произнести это мне нужно было быстро, перебивая открывшую рот блондинку, желавшую либо оставить Кузьмича в бункере, либо… а вот фиг его знает. Но он был мне нужен там. Не сколько из-за того, что Радин стал металлическим, сколько из-за того, что он мог на себе нести какое-то средство связи, а я — нет. Но предлагать человеку просто постоять в джунглях, играя из себя рацию… тоже нет. Поэтому я воспользовался почти запрещенным приемом, заткнув и Радина и Окалину.

Зрачки, отлитые из металла, уставились на меня. «Когти» молчали, их командир тоже. Нина Валерьевна нервно кусала губы, стоя у проектора.

— Мы попытаемся, Витя, — наконец, выдохнул обычный кабинетный служака, — Это максимум, что я могу обещать.

На этой жизнеутверждающей ноте нас с Радиным выгоняют, чтобы мы не мешали взрослым мальчикам и девочкам смотреть секретные карты и планировать великие дела. Вскоре мы все начнем собираться в дорогу дальнюю. «Когти» будут проверять оружие, таскать боеприпасы в автобус, бурчать друг на друга за толстые жопы, а я, надев свежее белье и штаны, поймаю Окалину-старшую в укромном уголке, где женщина притулится, явно полная надежды побыть в покое хоть пять минут.

— Нелла Аркадьевна, — коварно я подкрадусь сзади, — А про наемников, что за мной бегали, новостей нет?

— Нет, Сс-с-симулянт, — прохрипит подавившаяся дымом женщина, — Никаких.

— Ясно-понятно, — покиваю огорченный я, — Значит, придётся беречься дальше.

— Ага… Стой, Виктор, — остановит она меня, а затем очень тихим голосом скажет, — Насчет Радина и его перевода…

— Внематочно вас слушаю! — навострю уши я и, конечно же, потом крепко задумаюсь.

Интерлюдия

Тимура мутило так давно, что он забыл первоисточник своего плохого состояния. Перелет, незнакомая тошнотворная жратва в полном чернокожих городе, одуряющая жара, которую местный черный хер, лучась белозубой улыбкой, окрестил «прохладно!», совершенно мерзейшая жидкость, выдаваемая тут за воду и не менее убийственный алкоголь, с помощью которого он попытался сократить себе остальной путь… выбор обвинителя был богат, как никогда.

Но Коробок выбрал другое. Четырех невозмутимых людей, бывших при нем неотлучно от самого Стакомска до этой чертовой дыры, где жить в принципе невозможно. Все, что хорошего они сделали, так это вытащили его из самой задницы, закрыв какой-то странной способностью, когда Коробок был в трех шагах от того, чтобы вломиться носом в шикарные сиськи огромной блондинки, ворвавшейся в тот гребаный театр. Там бы ему конец и настал… Про легендарную Ржу он кое-что слышал еще во время службы.

Снова подкатывает комок к горлу. А эти четверо… да и им вообще плевать, похоже. Стоят, смотрят на него, на Коробка, ждут. В той же снаряге, кстати, в которой они из зимы в это пекло прилетели. Не люди, роботы. Или очень-очень бывалые ребята. Опасные.

Проблевавшись на какую-то крупную насекомую тварь, к своей беде или счастью выползшую из травы, Коробок вновь попытался собрать разъезжающиеся в этой удушливой влажной жаре мозги в кучу, чтобы оценить своих спутников. Не четверо. Трое и один. Трое рулят, разговаривают между собой, даже перебрасываются фразами с Коробком, а вот один, в глухой маске с лыжными очками, тот молчит. Приказы выполняет, но молчит. И, почему-то, кажется опаснее прочих. Наверное, за счет того, что постоянно вооружен.

— Всё… поехали, — выдавил из себя бывший разведчик, забрасывая непослушное тело в открытый багажник машины, на которой они продирались сквозь джунгли. Переглянувшиеся люди в черной плотной униформе, как и их молчаливый спутник в очках, тоже полезли на сиденья. Автомобиль вновь тронулся с места, принявшись скакать по ухабам.

Коробок, чувствуя бурчание в многострадальном животе, уже был готов убить кого-нибудь за то, чтобы оказаться в прохладном помещении с сухим воздухом… но надо было терпеть. Он должен был вытерпеть.

Но не смог. Вскоре после остановки на поблевать Коробка скосило окончательно, поэтому на место новой дислокации его доставили бредящего и в бессознательном состоянии. Очнулся он в прохладном помещении с сухим воздухом и диагнозом — воспаление легких.

— Это вы, мистер, где умудрились так себе легкие заморозить? — удивится местный доктор, накачавший Тимура жаропонижающим и вернувшим в этот мир.

— «Хорошо, что не догадался морозить воздух, как прибыл в эту жару», — подумает про себя Тимур и будет совершенно прав, так как смуглый мужчина, явно пробывший под африканским солнцем не один год, уверенно докажет Коробку, что если бы у них здесь не было неогена-целителя, подстегнувшего возможности организма бедолаги, то смысла бы в дальнейшей жизни у него не было бы совершенно.

Слишком