Чайник у нас был толстостенный, закопченный не меньше казана. Заклепки на ручке с одной стороны давно отлетели, и она была примотана проволокой.

– Даже нашему старшине поживиться нечем, – улыбнулся я, посматривая на обиженно засопевшего Кравчука.

– Чуть что – старшина! Не для себя же стараюсь!

– Не корысти ради, а токмо волей пославшей мя жены, – с удовольствием процитировал Колокольчик.

По молодости, он порою несколько побаивался старшину, и в то же время в компании позволял себе заодно с нами пройтись по славному сословию прапорщиков.

На самом деле мы ничего не имели против «помощников офицера», как пелось в одной из официозных песен. Прапорщик – в первую очередь специалист, и куда без него денешься? Помимо Кравчука в роте имелся техник Арвидас Плащинскас, еще один мой земляк, а так же Дробошенко, наш командир гранатометно-пулеметного взвода. Плюс – куча спецов в батальоне и в полку. Для офицеров должности были малы, для солдат – велики.

– Говорят, ближе к центру кое-что сохранилось, – вставил Тенсино. – В некоторых квартирах есть унитазы, правда, побитые.

– Такие же, как у нас? – спросил Птичкин.

Словно можно придумать нечто принципиально новое!

– Нет, кибернетизированные с автоподмывом, – съязвил я. – И специальным переработчиком отходов в пищу.

Все тут же принялись зубоскалить на ватерклозетную тему. На какую же тему потешаться здоровым мужикам? Можно, конечно, и о бабах, только стоит ли себя заводить?

Зря говорят: чай не водка, много не выпьешь. Чай тоже можно пить долго, несколько раз доводя до кипения нашего люминиевого ветерана, благо, с водой пока проблемы нет. Вдобавок, какое спиртное на операциях, даже если они кажутся безопасными? Кому-то недавно тоже казался безопасным въезд в заброшенный город, и что? Стоит ли валяться полуразложившимся трупом?

Мы чаевничали долго. Лишь Тенсино робко спросил, не взяли ли мы хотя бы браги, однако его никто не поддержал. Странное сочетание прекрасной звездной ночи с половинкой луны и безлюдным городом не слишком располагало к спиртному. Мы подшучивали, мешали в разговорах грубоватые шутки вперемешку с бесконечным гаданием насчет местных реалий.

Только гадать нам и оставалось. Отчего-то я был отнюдь не уверен, что нас допустят в гости к аборигенам. И остальные, подозреваю, тоже.

Постепенно свободные от нарядов бойцы стали укладываться спать. Когда действуешь на технике, с этим никаких проблем не существует. Из десантов БМП извлекались ватные духовские одеяла, трофейные подушки, причем, особым шиком считалось иметь подушку с кисточками. Люди тянулись к ближайшим домам со своим скарбом и будь чуть посветлее, зрелище было бы великолепным. Не то мешочники времен Гражданской, не то погорельцы, не то цыгане. Разве что оружие придавало всем нечто единое, но моджахеды тоже ходят не с пустыми руками.

Не армия, а большой партизанский отряд.

Обстановка и привычка заставляла бойцов держаться вместе. Я дополнительно велел офицерам проследить, где отдыхают их люди. Мало ли что? Вдруг кто попытается бежать, не смотря на всю глупость и абсурдность подобной попытки? Оказаться в одиночестве в пустынном районе чужого мира практически без шансов добраться до оставшихся обжитыми мест, было бы равнозначно смертному приговору с наиболее мучительным исполнению казни, но…

Кто-то неизбежно оставался с техникой. Количество дежурных поневоле было велико, и времени для отдыха каждому из бойцов оставалось немного.

Мы тоже разбили ночь на три части. На всякий случай решили дежурить по трое, с прапорами нас было достаточно, но в глубине души мы, наверное, завидовали корректировщику и авианаводчику. Они-то люди приданные, не отвечающие за личный состав и за любые осложнения. Только Тенсино всегда был мужиком компанейским, не желающим остаться в стороне от коллектива, да и летун сразу заявил, чтобы его включили в общий расчет. С добавлением же танкиста нас вообще оказалось одиннадцать человек.

В итоге в двух дежурствах было по четыре человека, и в моем – три. Но разве я на правах ротного не стою двоих?

67

Ночь прошла сравнительно спокойно. Никто не пытался атаковать роту ни с фронта, ни с тыла. Бойцы так же не старались разбежаться в поисках незнамо чего. Несколько нервировала сама обстановка. Порою чудились какие-то приведения в пустующих домах, кому-то казалось, будто в окрестных полях перемещаются какие-то тени, и каждый раз все это являлось не более чем плодами воображения.

Сам я спал плохо, то вспоминал Дашу, то пытался вообразить особенности местного общества. Да еще ночь была надвое разрезана дежурством, и как итог проснулся я довольно вялым и по-утреннему злым.

Никаких новых приказов не поступало, рота по-прежнему прикрывала город от неведомых врагов, и в том как всегда имелись и положительные, и отрицательные стороны. Положительные – не надо было срываться с места, отрицательные – нельзя было побродить по улицам в поисках незнамо чего. Все ж таки, иной мир, хотя и заброшенный до полного безобразия.

Ладно. Главное, чтоб не стреляли, а остальное – ерунда.

– Товарищ старший лейтенант, возьмите, – я как раз потянулся за сигаретой и оказавшийся рядом Коновалов протянул мне небольшую плоскую штуку.

– Что это?

– Зажигалка. Наверное, – Коновалов усмехнулся. – Мы нашли таких добрую дюжину.

Я повертел зажигалку в руках, нашел некое подобие кнопки и нажал. Тотчас же возник небольшой и короткий лучик. Или не лучик, а что-то другое? Но кончик сигареты с готовностью заалел от него, и табачный дым наполнил легкие.

– Спасибо, – я протянул зажигалку назад, однако замкомвзвода покачал головой.

– Это вам, товарищ старший лейтенант. От всего нашего взвода на память.

– За что?

– Хороший вы командир, товарищ старший лейтенант. Правильный. Вот мы и решили…

Вообще-то, мародерствовать не полагалось, но на войне, как на войне. Приходилось закрывать глаза на некоторые солдатские вольности в виде экспроприаций то одного, то другого, и при этом самому не брать ничего. Добыча принадлежит бойцам, отбирать ее у своих нельзя, да и офицерская честь – звук отнюдь не пустой, замараешь, чем отмыть? Солдатам же по любому трудней чем нам, мы хоть деньги получаем, и как лишать их немногих радостей и источника мимолетного дохода?

Но старший сержант смотрел на меня с надеждой, и такую же надежду я прочитал в глазах стоящих за ним солдат.

– Спасибо. Только будьте осторожны. Приказ знаете.

Приказ о сдаче всего найденного в городе был зачитан еще перед рейдом. При этом начальство откровенно лукавило. Раз мы союзники с местными, то, соответственно, вообще ничего не должны брать, а тут выходил тайный сбор трофеев в государственном масштабе. Конечно, речь шла не о тряпках, а о каких-либо предметах, которые могли бы стать объектом изучения научного и технического мира.