Утром Блай сделал запись в судовом журнале. Капитан назвал открытый остров Возрождение[49]. Баркас находился в водах, где ещё не плавало ни одно европейское судно. «Индевор» Кука, после заделанной пробоины, этот участок северо–восточного побережья прошёл по ту сторону Барьерного рифа.

Насобирали валежника Капитан с помощью лупы разжёг костёр. В старом котелке сварили восхитительное блюдо: устрицы с галетами и кусками солонины. Что это было за пиршество после стольких дней голодания! И вода! Родниковая вода в неограниченном количестве!

На десерт насобирали восхитительных ягод, напоминающих крыжовник. Это было связано с некоторым риском: в кустарниках водились ядовитые змеи.

Баркас вытащили на берег. Блай приказал Перселлу произвести починку судна Плотник, ворча себе под нос, покорился.

Блай грубовато шутил, что в день Реставрации они заслуженно восстановили свои силы, как король Карл — династию Стюартов. Наевшись до отвала, люди погружались в целительный сон. Спали весь остаток дня и всю ночь. Охранение не выставляли: нести вахту физически никто не способен. Нельсон начал поправляться.

Ночью кто‑то украл последний кусок солонины и сожрал его второпях, как голодное животное. Обязанности больного кока выполнял сам Блай.

— Сегодня каша без сала Эта каналья продолжает воровать…

Напряжение между людьми, оказавшимися в экстремальной ситуации, между людьми, находящимися в сложных отношениях, росло. Штурман Фрайер, наконец уверовавший, что баркас способен добраться до Нидерландской Индии, воспрянул духом. Он заключил с Перселлом негласный союз в будущей борьбе против капитана Оба ненавидели Блая. Они заключили бы договор с самим дьяволом. Фрайер — чтобы отмыться за небрежную службу и жалкое поведение во время мятежа, Перселл — просто из‑за вредности характера и неудовлетворённых амбиций.

— Сэр, если вы повар, то должны были и следить за солониной, — осмелился при всех сказать Фрайер.

— Капитан, вы любите наказывать подчинённых за плохое отношение к своим обязанностям. Почему бы вам разок не наказать себя? — съязвил Перселл

— Заткните пасть, — отвечал Блай. — Я не виноват, что среди вас завёлся вор. Хватит болтать. После завтрака отправляемся.

— Следовало бы дать людям больше отдохнуть, — сказал Фрайер.

Штурман уже просчитал, что если они всё же доберутся до Англии, то будущие показания спутников о командирах сыграют большую роль. Несколько человек поддержало Фрайера Часть команды продолжала роптать, когда вдруг из‑за камней появились туземцы с копьями. Назревавший ещё один мини–мятеж сразу затух, и англичане срочно погрузились в баркас.

Англичане продолжили путь на север с западной стороны Большого Барьерного рифа, протянувшегося вдоль побережья Австралии на три тысячи километров. Скалистая гряда то почти вплотную подходила к материку, то удалялась в море на две сотни миль. Под баркасом бесконечными лентами стелились кружевные скатерти подводных растений. Дно беспрерывно сменяющихся прозрачных лагун, украшенное кораллами, представляло собой подводную горную страну.

На песчаных холмах материка моряки замечали тёмные силуэты обнажённых людей, неподвижно стоящих на одной ноге и упираясь в неё другой ногой, согнутой под прямым углом. Что бы значила эта странная поза? Некоторые аборигены держали в руках предметы в виде треугольника[50].

31 мая под вечер был открыт ещё один остров. Скудные запасы сухарей подходили к концу. Необходимо было раздобыть еду, иначе им никогда не дотянуть до Тимора.

— Сделаем остановку, — решил капитан.

На острове обнаружили старые следы от костров и покинутые пальмовые хижины. В глубине острова могли прятаться туземцы. И хотя всех терзал голод, люди предпочли оставаться без обеда, чем рисковать жизнью.

— Если вам, капитан Блай, сильно хочется есть — идите и сами добывайте себе пищу, — заявил Перселл.

— Так, понятно, — негромко сказал Блай. — Это новый мятеж или продолжение старого?

Капитан, на удивление, был совершенно спокоен. Обычно в подобной ситуации следовал взрыв, угрозы и фонтан уничтожающих личность оскорблений, но что‑то в командире после мятежа на «Баунти» изменилось: он без надобности не повышал голос, чаще обращался ко всем на «вы» и бблыную часть времени героического похода проводил в размышлениях о причинах мятежа, то загораясь местью мятежникам, то сутками не вспоминая роковые события, оставившие его и восемнадцать человек команды один на один со смертью.

Тогда его вело одно сверхжелание — выжить вопреки всему и спасти не изменивших присяге людей.

— Мы не двинемся с места, — сказал плотник.

Капитан обвёл всех цепким взглядом. Никто не осмеливался смотреть ему в глаза.

Перселл приготовился к обороне, но его сбило с толку непонятное поведение капитана Плотнику показалось, что стоит немного дожать, и он сломает этого ненавистного ему человека.

— Вы затащили нас сюда, чтобы уморить с голоду, — нервно продолжал Перселл Будь проклят тот день, когда я согласился сесть в вашу скорлупку, лучше бы я остался на корабле! Лучше стать мятежником, чем трупом!

— Если бы не я, вы все давно отправились бы на дно, — отрывисто бросил Блай.

— Вот именно, если бы не вы, мы бы не оказались сейчас на краю земли подыхающими с голоду.

— Что ты хочешь этим сказать, подлец?

— Я не подлец» я ничуть не хуже вас!

Распалившийся Перселл умолк. Остальные, затаив дыхание, зачарованно следили за рукой капитана, медленно скользнувшей к поясу, на котором висел тесак.

— Что ж, если я для вас уже не авторитет как капитан, и мои приказы ничего не значат, покончим с этим как мужчины.

Блай бросил нож к нотам плотника, сам вооружился другим.

— Защищайся!

— Никаких дуэлей, — вмешался Фрайер. — Вы оба арестованы! Боцман Коул, отберите нож у капитана.

— Клянусь Богом, я убью каждого, кто посмеет коснуться меня, — зарычал Блай. — Защищайся, Перселл, если ты мужчина!

Противники застыли в четырёх шагах друг от друга Несколько секунд смотрели в глаза, и после того как Блай, выставив руку с ножом, сделал первый шаг вперёд, Перселл бросил свой тесак на землю.

— Нет–нет, вы же мой начальник, простите меня, капитан.

Блай принял капитуляцию и — неслыханное дело! —тоже извинился.

— Хорошо, если вы не имели в виду ничего дурного, я тоже прошу простить мою горячность.

Сделав запас устриц и воды, отправились дальше, огибая бесконечный холмистый и изрезанный берег, опоясанный скалистыми островами и песчаными банками с далеко вдающимися в море мысами. Где же пролив, которым прошёл «Индевор» в Арафурское море? Неужели эта бесплодная земля будет тянуться бесконечно до самой смерти?