— Ну что ж, Рей, спокойной ночи.

— Спокойной ночи. И еще раз спасибо.

— Я не хочу уходить.

Это не могло быть правдой. Он не мог испытывать к ней иного интереса, кроме желания вернуть то, что захватил, по его мнению, Джон. У Рей голова шла кругом от вопросов.

— Мне нужно побыть одной. Я должна многое обдумать.

— Ну так думай вслух. Позволь мне хотя бы отчасти помочь тебе.

— Это не те вопросы, на которые ты смог бы ответить. Она больше не в силах была усидеть на месте, подошла к окну и раздвинула голубые ситцевые занавески, прикрывавшие стеклянную дверь на террасу, о которой предупреждал Даллас.

— Луны совсем не видно, — заметил он. — Наверное, идет гроза.

Рей поправила занавески и заглянула в ванную. Над белой кафельной плиткой, покрывавшей нижнюю половину стен, пестрели нотными станами водостойкие обои.

— Твой брат любил музыку.

— Мы собирались создать свою группу. — Даллас щелкнул языком. — Как и многие парни в нашем возрасте. Все это было давным-давно. Но Джесс и правда был классным музыкантом.

— А что же ты?

— Так, ни рыба ни мясо. Он играл на ударных.

— А ты на гитаре?

— Нет, на пианино. Тогда это уже называлось «клавишные». Давай я все же притащу тебе эту футболку. И зубную щетку.

— Не беспокойся. Талли уже положила в туалете все, что надо.

Даллас хотел было что-то сказать, но передумал, потоптался на месте и беспомощно пожал плечами:

— Не могу уйти, и все. Не сейчас. Ты ложись и спи, если хочешь. А я просто посижу пока в кресле. — Он решительно вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

У Рей тоскливо сжалось сердце. Ей одновременно хотелось оказаться подальше отсюда — и кинуться к нему в объятия. А она не должна, не должна была допускать такие мысли, позволять себе расслабиться и хоть на минуту утратить бдительность!

— Если хочешь, почисти сперва зубы.

— Да. — Это становилось все опаснее. Если ей изменит решимость — все кончено, Джинни никогда не получит того, в чем нуждается. — То есть я хотела сказать «нет». Мне вообще не следует здесь находиться. И ты это знаешь, Даллас. Или ты уйдешь, или я не смогу здесь остаться.

Он скрестил руки на груди и прищурился, глядя на лампу возле кровати.

— Ты была замужем?

— Да! — Как бы это ни выглядело с точки зрения закона, Рей действительно была замужем. — Мы с Джоном… с Уорреном были женаты.

— Я имел в виду кого-то до него.

— Нет, не была, — покачала головой Рей. — А почему ты об этом подумал?

— Ты была такой… Рей, я не в силах этого забыть! Глупо было прикидываться, будто она не догадалась, о чем речь.

— И ты тоже об этом подумала, — добавил он.

Она провела пальцами по волосам, неловко задев болезненную шишку на затылке.

— Не думаю, что такое можно забыть. Во всяком случае, я не смогу. Ничего подобного… — И зачем она вообще открыла рот? Хватит, сказано и так больше чем нужно! — Словом, я ничего не забыла.

— Я тоже. Но сейчас я имел в виду Джинни.

— Джинни? — Рей сделала вид, будто ищет что-то в сумке. — Ах вот что! Нет, я не была замужем за ее отцом. — На сей раз ложь давалась ей легко. — Все это осталось в глубоком прошлом. Уоррен помог мне его забыть. — А вот это была правда.

— Я рад, что ему это удалось.

— Рад? — Рей застыла, погрузив расческу в волосы. — Впрочем, а почему бы и нет?

— По молодости мы часто совершаем ошибки.

— Если ты имеешь в виду Джинни, то зря. Джинни никогда не была ошибкой.

— Она прелесть.

— Она просто прекрасна. В ней есть все, что мне дорого. И ради нее я готова на все.

Временами Рей почти удавалось забыть о том, что отцом Джинни был Уилли Скегс. Но в эту минуту ей вдруг припомнилась его жуткая рожа, нависшая над ней в ту роковую ночь. Иногда у нее возникало желание как-нибудь потихоньку пробраться в Глед-Таймс, чтобы своими глазами полюбоваться на его могилу.

Судя по всему, Даллас ожидал продолжения рассказа, и Рей добавила:

— Жду не дождусь, когда наступит завтра, чтобы поскорее ее увидеть!

— У тебя очень красивые волосы.

С каждым разом он смущал ее все сильнее и сильнее. — Спасибо. — Пожалуй, перестать расчесывать волосы было бы глупо, и она снова подняла руку с расческой.

— Хочешь, я тебе помогу?

Рей поспешно плюхнулась на край кровати, перебросила копну волос так, чтобы скрыть лицо, и буркнула:

— Нет уж, спасибо. Лучше ступай спать.

Он молчал, и она не могла ни услышать, ни почувствовать его. Или угадать, что он подошел совсем близко.

— Ты устала. — Даллас ласково отобрал у Рей расческу. — Расслабься и постарайся просто получать удовольствие.

Расслабиться?.. Ну да, особенно когда его ладонь легла ей на плечо! Поначалу Даллас то и дело застревал в длинных спутанных прядях, но мало-помалу расческа стала легко проходить от корней волос до самых кончиков.

Ну уж нет, больше она не позволит себе расслабляться!

— Мне еще никогда в жизни не приходилось этого делать, — заметил Даллас, гладя ее по шее. — Волосы у тебя отливают рыжим.

— Нет, неправда.

— Правда — можешь мне поверить. Когда по ним проводишь расческой, мелькают рыжие искры.

Ну вот, приехали: она сидит на кровати покойного Джесса Келхауна, а его брат Даллас расчесывает ей волосы и обсуждает то, как в ее волосах мелькают рыжие искры!

— Это так успокаивает, — продолжал Даллас. — Мне нравится тебя ласкать.

— Не смей об этом говорить! — возмутилась она, бессильно зажмурившись.

— Мне нравится тебя ласкать. Мне нравится заниматься с тобой любовью.

Если он хотя бы перестал ее расчесывать, может, у Рей хватило бы сил отодвинуться. Но медленные, завораживающие движения все продолжались…

— Ты сказала, что должна подумать. Думай вслух.

— Чтобы выболтать все, что я, по-твоему, стараюсь скрыть? Он замер на миг, но тут же снова провел расческой по ее волосам.

— Ты настоящий циник. Подозрительный маленький циник.

— Я реалистка. И к тому же здорово растеряна и испугана. Иначе я ни за что не сидела бы здесь, среди врагов.

— Я тебе не враг.

Неужели ей никогда больше не удастся вернуть спокойную, размеренную жизнь?..

— Ты же сам сказал, что я прибрала к рукам кое-что, принадлежащее тебе. Целую кучу всяких вещей. А я говорю, что ничего подобного не делала. Разве это не превращает нас во врагов?