Конечно, он попробовал поцеловать ее. Но она не далась. Фрэнк отсел и насупился. Потом взглянул на нее и изумился: глаза Анни были полны слез, но на губах – все та же тихая улыбка. Лицо ее светилось, озаренное этой улыбкой, и даже слезы сверкали маленькими бриллиантами. Фрэнк опустился на колени перед этой странной прелестной женщиной и поцеловал ее безвольно опущенную на колени кисть. Потом другую. Анни робким движением коснулась его волос. Он, наконец, понял: это страх, она боится поверить, боится снова разочароваться. Мысль о том, что он ни за что не должен позволить себе хоть чем-то обидеть эту женщину, мелькнула в его голове. На мгновение он испугался той ответственности, что может привязать его сильнее всякой страсти, и чуть было не встал, едва не раздумал вступать на этот путь, но… Но ее пальцы смелее погрузились в его волосы… И Фрэнк понял, что ему уже не остановиться.

Они задержались у него на целую неделю. Уже на третий день Фрэнку стало казаться, что они с Анни давно женаты и счастливы. Правда, это было совсем незнакомое ощущение счастья – без душевных потрясений, без телесного озноба. Это не было лихорадкой, сумасшествием, манией, тем ни с чем не сравнимым полетом над пропастью, что заставляет сердце замирать и бешено колотиться, – это было нечто совсем другое…

«Я влюблен? – спрашивал он себя и не мог ответить на этот вопрос. – Если да, то почему все так? И возможна ли такая любовь? Любовь ли это? А если не любовь, то что?»

Только на вокзале он, наконец, решился и сделал ей предложение.

– Я… – ее губы дрожали. – Я не знаю. Фрэнк, ты не шутишь?

– Конечно, нет!

– Мне нечего тебе ответить, прости. Я была не готова… к такому.

Фрэнк был немного разочарован. Он всего во второй раз в жизни делал женщине предложение. Первый раз случился слишком давно, и он успел забыть свои тогдашние ощущения. А сейчас у него не было никаких сомнений в том, что Анни согласится. Ведь, черт возьми, это стоило ему немалых усилий! Но она и не отказала. Может, ей нужно благословение брата… В том, что она по уши влюблена в него, Фрэнк не сомневался.

– Я приеду к вам на Рождество. И ты ответишь. Да?

Она кивнула.

Фрэнк хитро прищурился:

– Будем считать, что ты уже ответила. Поняв его уловку, она рассмеялась.

– До Рождества! – крикнул Фрэнк ее машущей из окна вагона руке.

– Я буду ждать! – донесся ее голос.

Жениться! А почему нет? Фрэнк находился в приятном возбуждении. В его воображении разворачивались картины будущей семейной жизни, далекой от бурь и безумств, наполненной тихой радостью взаимопонимания, уважения и привязанности друг к другу. Конечно, это не совсем то, что он привык считать любовью, вернее, совсем не то. Любовь и покой несовместимы, любовь как раз противоположна покою. Но, может быть, это исключение, редкий случай, выпавший на его долю? Ну а если это не любовь, что тогда? Фрэнк представил себе такое чистое, такое милое лицо Анни, представил, что видит его каждый день в течение месяца, в течение многих месяцев… Не станет ли она раздражать его? Не наскучит ли ему эта тихая семейная заводь? Но ведь когда-то надо положить конец одиночеству, а лучшей жены, чем Анни, ему все равно не найти…

Хотя согласие предполагаемой невесты еще не было получено, Фрэнк не удержался и похвастался паре приятелей грядущими переменами в своей жизни. Париж жаден до сплетен, и вскоре об этих переменах знало не менее двух десятков человек.

…Он только что вернулся из порядком вымотавшего его похода по магазинам и укладывал приготовленные для Анни, Софи и Жюльена подарки в дорожную сумку, как вдруг услышал, как кто-то вставил ключ во входную дверь. Он оглянулся. На пороге стояла Шарлотта. Он так давно не видел ее, что в первый момент даже не узнал. Глядя немигающим взглядом прямо ему в глаза, она неторопливым движением развязала пояс своего короткого, отороченного мехом пальто и, распахнув его, уперла руки в бока. Профессиональной походкой она прошла к столу и остановилась рядом с Фрэнком.

– Что это тут у тебя? Рождественские подарки родственникам? – Шарлотта провела пальчиком по разноцветным сверткам. – А для меня что-нибудь найдется?

Рука ее остановилась на самом маленьком свертке. Шарлотта потянула за розовую ленточку, поддела ноготком блестящую обертку…

– О! – сказала она, когда на ее ладони оказался темно-синий футляр, и подняла глаза на потрясенного Фрэнка. – Думаю, мне понравится то, что внутри… Ты не будешь возражать, если я не стану ждать Рождества? Я так нетерпелива, так любопытна!

С ехидной торжествующей улыбкой она откинула крышечку…

Выставка продлилась два месяца. За одну из работ Жюльена удалось выручить неплохую сумму, продажей пришлось заниматься Фрэнку, хотя он и знал, что не возьмет причитающие ему комиссионные. Сам художник должен был приехать на закрытие в середине января, и Фрэнк ждал его приезда со страхом: почему-то ему казалось, что Жюльен должен быть по-патриархальному суров. Но встреча оказалась доброй, они зашли выпить по стаканчику и с удовольствием проболтали целых два часа. Жюльен был очень доволен тем, что картина продалась, и благодарил Фрэнка за помощь. Через некоторое время Фрэнк понял, что художник ничего не знает об их отношениях с его сестрой.

Как это могло случиться? Она ничего не сказала ему? Как она объяснила свое недельное пребывание в городе, где у нее не было ни родных, ни знакомых? Он даже не знал, что Фрэнк обещал приехать к ним на Рождество. Странно! Даже если Анни не стремилась выйти за него замуж, не могла же она предположить, что он не сдержит обещание? Ведь она наверняка ждала его приезда и знала, что он будет добиваться ее согласия…

– А как Анни? – устав ждать, Фрэнк не удержался от вопроса.

– Хорошо, – спокойно ответил художник. – Наверное, уже успела соскучиться по нашему холоду и слякоти. Там ведь Бог знает какая жара…

– Где? – Фрэнк был настолько потрясен, что даже не смог изобразить приличествующий ситуации вежливый интерес.

– В Алжире, – Жюльен развел руками. – Моя сестра путешественница! Из Алжира сюда, отсюда в Алжир, все не может решить, где ей лучше.

– Когда она уехала? – взяв себя в руки, уже вполне безразличным тоном спросил Фрэнк.

– Почти сразу после возвращения из Парижа. Сказала, что виделась здесь с Альбером, мол, он был в Париже тогда же, когда и они с Софи, и вот – решила вернуться к нему. Не знаю, правильное ли это решение, но я не привык ей диктовать. Даже от советов воздерживаюсь.

Фрэнк хотел спросить о муже Анни, кто он, как относится к жене и дочери, почему они расстались… Но вовремя остановился.

Все сложилось как нельзя лучше. Никто никому не причинил боли. Однако самолюбие Фрэнка было уязвлено. Ведь он мог бы приехать тогда с кучей подарков, с тем кольцом в темно-синем футляре, которое сам собирался надеть на тонкий палец Анни… Ему было жаль упущенной возможности наладить свою жизнь, он был уверен, что это был тот самый шанс, что дается раз в жизни. И они оба – сначала Анни, потом он – отказались от этого шанса.