автаркия необходима, если она достижима. Что же касается сельского хозяйства как определителя национальной экономики, то XX век показал всю несостоятельность этой теории. Из принципов нацистской экономики, естественно, следовал вывод, что Германия перенаселена и нуждается в завоевании плодородных земель у восточных соседей для заселения их «избыточным» немецким населением, так и для предоставления площадей для экстенсивного земледелия.

Одержимый устарелыми автаркическими теориями и готовя свою страну к войне, Гитлер дал задание ученым и промышленникам разработать синтетические материалы, в том числе синтетические бензин и резину, поскольку на территории Германии этих видов сырья не было. Задание выполнялось, но ценой варварского уничтожения природных ресурсов страны. Гитлер с этим не считался, рассчитывая на компенсацию через завоевание территорий с залежами нефти и прочих минералов и плодородными почвами. Шахт не стерпел такого варварского пренебрежения Гитлером и его окружением законами экономики и в 1937 году ушел в отставку, после чего система 4-годичных планов стала почти столь

232

же дутой, как советские пятилетки[13]. История с Шахтом является одним из наглядных контраргументов против ошибочного, но широко распространенного мифа об эффективности диктаторских экономических систем. Всюду в гитлеровской администрации царило дорогостоящее дублирование, бюрократическая волокита и коррупция, подхлестываемая нарастающим террором. Просто то тут, то там проявляли себя выдающиеся хозяйственники, созданные еще свободным обществом, такие как Шахт в экономике и финансах, Шпеер в деле вооружения.

Они своими достижениями создавали миф эффективности системы. Быстрый выход Германии из депрессии — ведь народу в целом не было известно, какой ценой это было достигнуто и что весь подъем вызван производством на войну, — придавал Гитлеру такую популярность, что плебисцит 1935 года в Заарской области — главном угольном бассейне континентальной Западной Европы, — которым, по Версальскому миру, должен был решиться вопрос о принадлежности ее Германии или Франции — дал 90% голосов в пользу Германии. Это воодушевило немцев, популярность Гитлера возрастала.

Внешняя политика и дипломатия

Гитлеровская внешняя политика отличалась авантюризмом, наглыми нарушениями договоров, после чего следовали успокаивающие заявления, вроде того, что вот теперь все претензии Германии удовлетворены и наступил вечный мир. Европейские демократии были истощены и утомлены как Первой мировой войной, так и Депрессией, и поэтому

233

рады были слышать каждое обещание Гитлера, лишь бы не война...

Первой зарубежной вылазкой Гитлера можно считать попытку захвата власти в Австрии в 1934 году руководимыми Берлином австрийскими нацистами. При этом ими был убит мягкоавторитарный диктатор Австрии Дольфус. Попытка не удалась — к власти пришел католический клирико-фашист Курт фон Шушнигг, запретивший нацистскую партию и установивший довольно жесткий режим в стране. Гитлер не решился на прямое вмешательство, поскольку Австрия входила в оборонный союз с Италией. Муссолини, опасаясь, что Гитлер посягнет на Южный Тироль, двинул свои войска к австрийской границе, а Гитлер, имея всего 100 тысяч штыков, не решился на войну с Италией.

Когда в 1935 году Гитлер объявил о восстановлении воинской повинности и многократном увеличении армии, Италия, Великобритания и Франция собрались в итальянском городе Стреза и договорились о совместном противодействии любым нарушениям существующих договоров, угрожающих миру в Европе. Этот договор стал известен под именем Фронт Стрезы. Он же подтвердил решения конференции 1925 года в Локарно, которые, однако, были значительной уступкой Германии по сравнению с первоначальным Версальским миром. В Локарно от Германии добились лишь гарантий неприкосновенности западных границ, — о восточных было умолчано. Одновременно в Локарно было признано право консолидации всех немцев в едином суверенном государстве. Такую установку можно толковать и как разрешение Германии присоединять к себе территории компактного проживания немцев за пределами Германии, например, в Польше, Чехословакии, Венгрии и пр. Более того, конференция объявила впредь считать агрессором любую страну, начавшую военные действия. Таким образом, поскольку странам на восток от Германии территориальных гарантий дано не было, а у Франции были оборонные союзы с этими странами, следовательно, если в ответ на нападение Германии на Чехословакию Франция вступила бы в войну на стороне последней, то агрессором считалась бы Франция, а не Германия. Как бы там ни было, Фронт Стрезы оказался пустышкой после нападения Италии на Эфиопию.

234

Хотя логически ни соглашения в Локарно, ни соглашения в Стрезе этим действием нарушены не были, Италия была исключена из Лиги Наций и подверглась экономической блокаде. В 1936 году Гитлер официально признал итальянскую империю в Африке. В том же году обе страны оказывали помощь Франко в гражданской войне в Испании. Затем последовало создание оси Берлин—Токио—Рим. В 1937 году Муссолини предал Австрию, признал право Германии на ее присоединение в ответ на гарантию Гитлера, что Южный Тироль останется за Италией. Фронт Стрезы был ответом на нарушение Гитлером Версальского договора, когда он объявил о введении обязательной воинской повинности и увеличении вооруженных сил в несколько раз.

Поскольку единственным реальным последствием этого нарушения было заключение Францией оборонного союза с Советским Союзом, Гитлер решил, что у него «зеленая улица». В 1936 году он нарушил требование Версальского договора о демилитаризации Рейнской области — ввел туда войска. То, что это не встретило вооруженного противодействия Франции, еще больше увеличило авторитет Гитлера в глазах германского народа. На словесные протесты союзников Гитлер ответил заверением, что теперь национальные интересы Германии полностью удовлетворены, что он признает за Францией право владеть Эльзасом-Лотарингией и гарантирует вечный мир. Англия, испытывая, с одной стороны, «угрызения совести» в отношении Германии в связи с чрезмерно жесткими версальскими условиями, а с другой, — неуверенность в том, кто является большей угрозой миру, — Советский Союз или Германия, — уговорила Францию поверить Гитлеру.

По Версальскому миру гарантами демилитаризации Рейнской области были Соединенные Штаты и Великобритания, следовательно, нарушение этого условия Гитлером должно было вызвать англо-франко-американское вооруженное противодействие, но, поскольку Америка в Лигу Наций не вступила и приняла политику изоляционизма, Англия полагала, что этим отменялся соответствующий пункт Версальского договора, и отговорила Францию от каких-либо действий, хотя до 1939 года германские вооруженные силы были еще

235

настолько слабы, что Франция запросто бы их одолела[14]. Вообще тут интересен некий двойной стандарт, который повторно характеризовал политику западных союзников в XX веке. Например, когда в начале Депрессии в 1929 году более-менее демократические правительства Австрии и Германии запросили у Лиги Наций разрешения на германо-австрийский таможенный союз, чтобы облегчить тяжелое экономическое состояние обеих стран, им в этом было отказано: западные союзники усмотрели в этом угрозу возрождения мощной реваншистской Германии. Когда же Гитлер в 1935 году заявил об аннулировании им версальских ограничений германских