еще больше докодонтов нашли в юрских отложениях в Европе и России. В юрском периоде они, по-видимому, были широко распространены на территории, которая когда-то была Лавразией, северной половиной древнего мира.

Докодонты известны исследователям как маммалиаформы, что отличает их от «истинных» млекопитающих, Mammalia. Эти термины появились в результате революции в систематике животных, начавшейся в 1960-х годах. Новое направление кладистика заменило традиционную иерархическую систему Линнея.

Клада – это группа организмов, у которых есть общий предок. Клада млекопитающих включает плацентарных, сумчатых и однопроходных млекопитающих и всех их родственников, восходящих к их общему предку около 160 миллионов лет назад [92], – это «истинные» млекопитающие. Все, что выходит за означенные пределы, не считается частью клады млекопитающих в строгом смысле этого слова.

Самые ранние млекопитающие, включая докодонтов, относятся к боковым ветвям, которые отделились еще до общего предка млекопитающих. Таким образом, они принадлежат к более широкой, несколько более инклюзивной категории маммалиаформ. Эта группа включает кладу млекопитающих и все другие группы, которые имеют общего предка с млекопитающими позднего триаса, жившими около 200 миллионов лет назад. Если представлять группы животных таким образом, вся жизнь становится наподобие матрешек: в каждом кладе есть клада поменьше. Самая большая матрешка – синапсиды, внутри которой находятся все животные, описанные в этой книге, начиная с каменноугольного периода.

Исследователи ожидали, что маммалиаформы будут намного проще, чем их усовершенствованные собратья-млекопитающие. Несмотря на попытки отбросить прогрессистскую точку зрения, унаследованную от викторианцев, люди все еще описывают ранние формы млекопитающих как «примитивные». Но чем больше зубов докодонтов оказывалось на предметных стеклах ученых, тем сильнее люди поражались их невероятной сложности. Если присмотреться повнимательнее, оказывается, что зубы этой ветви млекопитающих были почти зеркальным отражением трибосфенического зуба, причем буквально. У них были те же три вершины, те же пестик и ступка – единственное отличие в обратном положении по сравнению с «истинными» млекопитающими.

Докодонты, несмотря на то что не были млекопитающими, развили почти такие же сложные зубы – и они сделали это первыми. Эти «зеркально отраженные» зубы назвали «обратными» трибосфеническими, или псевдотрибосфеническими [93]. Эту группу явно выделяло среди прочих млекопитающих нечто столь сложное по своему строению. Эти зубы, несомненно, расширили их ассортимент продуктов. Тем не менее докодонты все еще питались в основном насекомыми. Их сложные зубы – интересная особенность группы, но этой новости не суждено было перевернуть наш мир с ног на голову.

Но все, однако, перевернулось, когда в китайском регионе Яньляо обнаружили окаменелости докодонтов. И не просто зубы и парочку костей, а целые скелеты, часто с сочленениями. В один миг скромная группа, способная заинтересовать только палеонтолога, превратилась в одну из самых важных клад в палеонтологии мезозойских млекопитающих. Их маленькие тела и то, что они нам поведали, полностью изменили наше представление о млекопитающих юрского периода. Докодонты первыми раскрыли настоящий потенциал млекопитающих.

У входа в Пекинский музей естествознания охранник искоса глядел на меня, пока я ждала разрешения. Мой рост с телеграфный столб был источником бесконечного любопытства в Китае. Я стояла на пыльном тротуаре у поста охраны с небольшой группой ученых из Соединенных Штатов, России и Германии. Трое членов группы были мужчинами на границе среднего и пожилого возрастов, признанные эксперты в области палеонтологии мезозойских млекопитающих, и две молодыми женщинами в самом начале карьеры (я и доктор Симона Хоффман). Визуально очень разношерстная компания.

Директор музея Цин-Цзинь Мэн встретил нас на переднем дворе. Он был одним из организаторов симпозиума по мезозойским млекопитающим вместе с моим научным руководителем и коллегой Чжэ-Си Ло. Хорошо сложенный мужчина с копной черных волос, Мэн показал себя щедрым и гостеприимным хозяином. Крепко пожав нам руки, он повел нас к двери в задней части здания. Внутри нас встречала стойка с прохладительными напитками – на улице стояла невыносимая жара. Мы нетерпеливо переминались с ноги на ногу: сегодня мы должны встретиться с нашими китайскими мезозойскими супергероями.

В 1999 году примерно в 400 километрах к северо-востоку от Пекина фермеры, готовившие землю к посадке, наткнулись на самые впечатляющие окаменелости млекопитающих. Ландшафт вокруг деревни Даохугоу холмистый и зеленый. Деревня находится на южной окраине обширных лугопастбищных угодий Монгольского плато, перемежающихся лесами из сладко пахнущей сосны. В этой части Китайской Народной Республики, автономном районе Внутренняя Монголия, проживает пять миллионов монголов и около 20 миллионов ханьцев. Регион граничит с Монгольской народной республикой на севере и занимает площадь более миллиона квадратных километров, простираясь с востока на запад вдоль верхней части Китая. Когда закончилась долгая суровая зима, фермеры Даохугоу начали подготовку к наступлению жаркого и влажного лета.

Саму деревню не найти на Google-картах. Она расположена в «петле» Внутренней Монголии, свисающей между провинциями Хэбэй и Ляонин, к северу от гор Яньшань. Весь этот регион называется Яньляо. Чтобы найти Даохугоу, нужно обратиться к научной литературе. Благодаря найденным там окаменелостям деревня стала известна, заняв почетное место на палеонтологической карте.

Фермеры нашли первые окаменелости недалеко от деревни Даохугоу в 1998 году. Летом следующего года были обнаружены еще два ископаемых скелета, принадлежащих саламандрам. Они возвестили о первых каплях потока открытий в этом регионе и других обнажениях в соседних провинциях Хэбэй и Ляонин. По последним подсчетам, было найдено более 350 видов насекомых, 87 видов растений, 15 птерозавров, по меньшей мере 12 видов млекопитающих, 8 различных динозавров, 6 видов амфибий и множество рыб, ящериц и водных беспозвоночных. Эта сокровищница получила название «Биота Яньляо», уникальное место, каких очень мало в мире.

Нам предстояло увидеть эти окаменелости в Пекинском музее естествознания, куда их привезли для выставки. В лабораторном помещении для нас установили микроскопы. В комнате не было окон, но было светло. Прохладный воздух покалывал голые руки, теплый луч ламп освещал облачно-серые рабочие поверхности и заставлял деревянный стол в центре комнаты светиться янтарем.

Я приблизилась, затаив дыхание. Передо мной лежали два камня размером с ладонь. Они удерживали две половинки одного животного, зажатые между ними. Он был так мал, что вполне поместился бы в карман, одна задняя ножка торчала под странным углом. Скелет был окружен темным пятном, которое, по-видимому, было остатками круглого пушистого тела. Голова и плечи были в профиль, напоминая крошечного носферату, крадущегося на цыпочках по каменной поверхности. Я слегка взвизгнула, когда поняла, кто передо мной: юрский крот докофоссор.

Крошечное существо превратилось в камень, но в моей руке оно казалось легким, когда я осторожно подняла его. Увидев, что я делаю, Чжэ-Си Ло подошел ко мне. Поплотнее нацепив очки, он просиял, глядя на меня: «Захватывающе, правда?» Мы