Корабль «Аполлон» и его лунная экспедиция были задуманы и осуществлены с опережением поставленного Джоном Кеннеди десятилетнего срока. С годами это достижение кажется все более фантастическим. В лаборатории Центра управления полетами, где велась работа над космическим проектом, на столах лежали логарифмические линейки и пластиковые пеналы для авторучек, стояли бакелитовые телефоны с крутящимися дисками. Сейчас трудно поверить, что при тогдашнем уровне развития техники стало возможным осуществление такого выдающегося проекта, как путешествие человека к поверхности Луны. В этом смысле оно опередило свое время настолько, что в романе выглядело бы анахронизмом.

Впрочем, возможно, это справедливо для всех эпох: никогда здравомыслящие люди не понимали, зачем так отчаянно рваться в будущее. Что ни говори, это всякий раз выход за пределы известного, безопасного и предсказуемого. И с этой точки зрения любой подвиг такого рода — в каком-то смысле анахронизм.

***

Спустя полтысячелетия мы все еще помним Фернана Магеллана, а его имя увековечено в названии пролива, соединяющего Тихий и Атлантический океаны. Не забыты и удивительные плавания его кораблей, совершивших первое в мире кругосветное путешествие. Мы по достоинству ценим великие открытия и чтим память о них. Куда реже мы вспоминаем об утратах и помним их не так отчетливо.

Магеллан вышел из испанского порта Санлукар-де-Баррамеда в 1519 году с эскадрой из пяти судов и экипажем в 237 человек. Океаны, куда им предстояло направиться, были для них незнакомыми, неведомыми и представляли не меньшую опасность для жизни, чем сегодня — океан космоса, лежащий между Землей и Марсом.

Членов экспедиции ждали голод и болезни, мятежи и конфликты. Сам Магеллан был убит на Филиппинах, на отмели у острова Мактано, еще до окончания кругосветного плавания. Когда спустя три года экспедиция достигла наконец берегов Испании, из пяти кораблей уцелело единственное судно, «Виктория», а из команды — лишь восемнадцать человек.

Сегодня история признаёт это плавание великим свершением, важнейшим шагом, без которого невозможны были бы и другие открытия. Но ни экипаж кораблей Магеллана, ни толпа в гавани, куда на заре XVI века добралась потрепанная бурями «Виктория», об этом, наверное, не догадывались.

***

Пересказывая историю медицины ХХ века, мы часто представляем себе ее развитие как неуклонный прогресс. На самом же деле терапевты, хирурги и ученые двигались вперед вовсе не столь уверенно, оглядываясь и сомневаясь.

Чарльз Бейли и Дуайт Харкен не раз испытали горечь поражений, делая первые шаги в кардиохирургии, — за ее успех заплатило жизнью немало пациентов. К этим экспериментам относились скептически, а многие считали их недопустимыми. Примерно так же были восприняты и усилия Арчибальда Макиндоу, выполнившего десятки операций обожженным летчикам и перемещавшего по телу кожные лоскуты, чтобы сформировать жертвам войны хоть какое-то подобие лиц. Бьёрну Ибсену тоже стоило больших трудов убедить коллег в эффективности искусственной вентиляции легких для лечения смертельно опасного недуга — полиомиелита.

Столкнувшись с обезображенными жертвами битвы за Британию и со смертями от удушья во время эпидемии, Макиндоу и Ибсен вполне могли бы умыть руки. В обоих случаях проблема вскоре оказалась решена другими средствами. Самолеты, даже боевые, стали с тех пор несравненно надежнее благодаря успехам техники. Полиомиелит удалось обуздать с помощью эффективных программ вакцинации населения. Через двадцать лет после копенгагенской эпидемии, благодаря которой появились первые отделения интенсивной терапии, в развитых странах эту страшную болезнь удалось искоренить, да и на всей планете полиомиелит практически исчез.

Но созданные Бьёрном Ибсеном отделения интенсивной терапии сегодня спасают больных с самыми разными диагнозами. За три десятилетия мы научились искусственно поддерживать работу легких, сердца, почек и даже кишечника. Интенсивная терапия в свою очередь сделала возможными революционные прорывы в современной хирургии — здесь мы можем вспомнить Далласа Винса и пересаженное ему лицо.

Пластическая хирургия также претерпела существенные изменения. В последние десятилетия мы, к счастью, все реже видим людей с лицами, утратившими нормальные очертания, обезображенными огнем. На смену этой напасти пришла другая — онкологические заболевания. И достижения пластической хирургии — искусства, отточенного и закаленного в борьбе с огнем, — оказались востребованными в их лечении. Ни одно из этих открытий и достижений не планировалось заранее. Просто оказываясь на неизведанной территории, никогда не знаешь, что тебе предстоит открыть.

Десятки событий в истории современной медицины, казалось бы, никак не связанных друг с другом, сделали тем не менее возможным спасение Анны Богенхолм. Все они, от вертолетов скорой помощи и аппаратов искусственного кровообращения до палат интенсивной терапии и реконструктивной хирургии, со временем соединились в длинную цепь, позволившую спасти молодую женщину, провалившуюся под лед в Норвегии, и вернуть ее к жизни в больнице Тромсё. Воскрешение Анны — одно из неожиданных последствий давних исследований. И в какой-то степени — ответ на вопрос о том, зачем они нужны. Для дальнейших исследований необходимо выживать. Но верно и обратное: чтобы выживать и дальше, надо продолжать поиск.

Путь этот извилист, прерывист и полон неожиданностей. Планировать его невозможно — по крайней мере, на перспективу: открытия совершаются внезапно, зачастую случайно, и никому не дано предвидеть, где и когда это произойдет. Как не дано предугадать новые бедствия. Наше дело и долг — просто продолжать исследования. Ведь именно это делает нас людьми.

Источники и рекомендованная литература

Эта книга хотя и описывает медицинские достижения последнего столетия, но никак не претендует на роль исторического трактата и уж точно не задумывалась как учебник для студентов-медиков.

Истории, с которыми я знакомлю читателя, были известны и до меня. Я и сам слышал о них — но только в общих чертах. Я включил их в эту книгу, чтобы дать представление о тех фантастических вещах, которые по плечу сегодняшней медицине, и о том, как она к ним пришла.

Но все это — только начало. Для тех, кто рвется в бой и хотел бы продолжить путь великих предшественников, я предлагаю список книг, которыми пользовался как справочной литературой, но не имел возможности процитировать здесь в должной полноте.

ЛЕД

Я познакомился с Анной и Турвиндом на съемках документального фильма «Горизонт» для BBC. Случай Анны в медицинском сообществе стал настоящей легендой; его то и дело приводили и приводят в пример, иллюстрируя тот факт, что реанимационные усилия при гипотермии нужны и даже необходимы. Но ни разу за все это время я не обращался к первоисточнику — статье в медицинском журнале «Ланцет». Турвинд и Анна любезно согласились приехать в Лондон и выступить на семинаре, который я организовал в Королевском медицинском обществе в 2011 году. Там они рассказали нам свою историю во всех подробностях, и именно этот рассказ — как и ответы на вопросы, которыми я засыпал их за ужином в тот вечер, — стали основой, на которую я и опирался при написании этой главы.