Ребята навалились всей гурьбой на Гену. Уговаривать его долго не пришлось. У ребят нашлись хрустящие аргументы, и он остался доволен. Олег тепло попрощался с коллегами, попросил Валеру собрать после праздника костюмы обратно в коробки и забрать к себе, потом поймал машину, на которой добрался до дома.

Уснул он как убитый. Или как младенец. Нет, как убитый младенец. Жутковато звучит. В общем, крепко уснул.

«Здравствуй, новый день! Спасибо, что ты пришел! – подумал Олег, прежде чем открыть глаза, а открыв их, посмотрел на часы, не опаздывает ли он к Кеше. – Десять часов. Успею даже позавтракать!»

Олег решил позавтракать в кафе возле дома, где на завтрак готовили вкусные блинчики. Он по-быстрому оделся и выбежал на улицу. В животе скреблись динозавры. Холодный ветер овеял лицо и окончательно стряхнул сон.

«Как вкусно пахнет выпечка! Как красиво смотрятся пирожные за стеклянной витриной! Как приветливы официантки!» Олег провел рукой вдоль деревянной рейки стола. Гладкая на ощупь с выступающими ребрами годовых колец. «Все-таки даже дешевое дерево лучше, чем дорогой пластик».

Олег достал телефон. Ему захотелось пожелать всем сотрудникам хороших выходных, но эту затею ему пришлось немного отложить, потому что сначала он прочитал несколько СМС от них же с благодарностью за праздник.

Позавтракав, Олег набрал номер Полины Сергеевны.

– Доброе утро, Полина Сергеевна! Как там Кеша?

– Здравствуйте, Олег. Вроде нормально, но я очень переживаю…

На заднем плане слышался Кешин голос: «Мама! Мамочка! Я хочу поехать!»

– Не переживайте, точнее, будьте уверены! Все будет отлично! Я скоро приеду! До встречи!

Олег поспешил отключиться, чтобы она не успела передумать.

В назначенное время, даже чуть раньше, он подъехал на машине к дому своих новых друзей. По дороге он купил цветы для Кешиной мамы и шоколадку Кеше. Полина Сергеевна была очень растрогана цветами: «Давно мне не дарили цветы просто так!»

Олег подождал, пока они соберутся. Кеша прыгал от счастья и сейчас ничем не отличался от любого другого здорового ребенка, разве только отсутствием улыбки… Она все еще была пока чужда его лицу.

Кеша с мамой сели на заднее сиденье его машины.

– О, как в самолете! – поспешил заметить Кеша.

Олег любил, когда так говорили.

– Да, скоро вам будут предложены напитки и горячий обед! – бодро ответил он.

Машина плыла по предвесенним улицам. Кеша, как и все дети, смотрел в окно, периодически заостряя внимание на каких-то деталях и задавая вопросы Олегу. Было видно, что ему не хватает мужского внимания. Олег с удовольствием отвечал на Кешины вопросы. Так они добрались до двора, в котором располагалась галерея.

– Полина Сергеевна! Здесь рядышком есть замечательный ресторанчик! Позвольте, мы с Кешой вас туда проводим, а сами уединимся мужской компанией?

– Ой, ладно. Только я буду звонить иногда, хорошо? И вы, если что, сразу звоните! Ой, давайте «мобильниками» обменяемся!

Пока они обменивались номерами, подошли к ресторанчику. Олег знал его хозяина – Владимира. Это был один из немногих ресторанчиков, где можно было встретить хозяина за барной стойкой. Владимир всегда мог ненавязчиво развлечь гостей легким разговором, или подсунуть им шашки или карты. Какая-нибудь развлекуха всегда находилась и для детей, так как в ресторанчике было полно разных старых вещичек и игрушек.

– Владимир, здравствуйте!

– Здравствуйте, Олег!

– Я вам оставлю на попечение мою хорошую знакомую?

– Конечно, Олег!

– Удивите ее чем-нибудь из вашей интернациональной кухни!

– Обязательно!

Через пять минут Олег и Кеша были в галерее. Аня тепло поприветствовала их. Она любила детей и умела с ними ладить. Ей не было и тридцати лет. Она всегда лучезарно улыбалась и умела внимательно слушать. Сколько ее знал Олег, она всегда жила творчеством и постоянно что-то придумывала. Кроме того, она была жутко гостеприимна и умела создать ощущение уюта. Вот и сейчас она предложила первым делом испить чайку, для которого были припасены и различные сладости. Кеша с удовольствием попил чаю.

Минут через десять в салон ввалился немного запыхавшийся и раскрасневшийся молодой человек с львиной шевелюрой, крепким телом и румяными щеками.

– О! Познакомьтесь, это Филипп, – отреагировала Анна, – наш художник!

Филипп пожал всем руки, обнял Анну и тут же начал общаться с Кешей. Было удивительно, как быстро они нашли общий язык. Филипп показывал ему разные кисти, краски, что-то объяснял.

– У Филиппа своих двое! – прокомментировала Анна.

– Классно! Респект! – одобрительно покачал головой Олег.

– А ты, Олежа, когда своих уже заведешь? – тихонько спросила Анна.

– Ну, до своих еще надо дожить! – искренне ответил он.

Он вдруг вспомнил, что эту фразу любил повторять его дед. На любые вопросы он отвечал: «До этого надо дожить!» Дожил дед до восьмидесяти лет, хотя незадолго до смерти у него обнаружили рак кишечника. Олег вдруг понял, какой силой обладала эта фраза. Она очень сильно отличалась от фразы «если доживу», как говорят некоторые. Во фразе деда была сила, потому что ключевым словом было слово «надо».

Олег очень любил деда. В детстве частенько приезжал к нему в деревню, где научился пасти скотину, косить сено, собирать грибы и ягоды и красиво ругаться матом. Последнее, к сожалению, не оценили в школе. Еще у деда было прекрасное чувство юмора. Он говорил абсолютно серьезным голосом простые вещи, от которых все окружающие хватались за животы…

– О чем задумался? У тебя все в порядке? – спросила вдруг Анна.

– Сейчас – да!

– Ну, тогда готовься к сеансу живописи!

– Ты что, серьезно? Я со школы не рисовал ничего. Я лошадь и собаку всегда рисовал одинаково, только у лошади гриву подрисовывал!

– А это не имеет никакого значения! Правда, Филипп?

– Это имеет очень большое значение! Потому что это очень хорошо! С чистого листа всегда проще начинать. Берите холст!

– Холст? Может, для начала бумажку, акварельку?

– Нет, Олег! У нас другая метода! – поспешила заметить Анна. – Она близка к тому, как учат плавать. Мы сразу в воду бросаем, но только метров за триста от берега, чтобы ты не только научился плыть, но еще и успел научиться получать от этого удовольствие, так что давай!

Олег заметил, что Кеша уже горделиво поставил свой холст на мольберт. Сам он на минутку замешкался. Он принципиально не ввязывался ни в какие творческие процессы, потому что зарекся, видя, какую трагичную жизнь прожил его отец-художник. Его мутило от одного только слова «художник». Пока Филипп выкладывал масляные краски на палитру, помещение наполнилось запахом, который вернул его в детские воспоминания. Почему-то сейчас они не были неприятными, а даже наоборот… В дни, когда папа работал, в семье воцарялись мир, радость и надежда. Олегу нравилось смотреть, как невзрачные пятна на холсте постепенно превращались в пейзаж или портрет. Он видел, как отец смешивает краски, смешивал их сам, с удивлением обнаруживая, что если в желтую краску добавить чуть-чуть черной – получается зеленая. Когда папа заканчивал работу, он позволял Олегу делать с оставшимися красками все что угодно, и Олег брал в руки мастихин (тонкую металлическую пластинку специальной формы с ручкой) и, снимая им краски с палитры, размазывал их на кусках картона, любуясь, как цвета проникали друг в друга, образовывали новые цвета и оттенки, а через несколько дней засыхали, навсегда оставив блестящий рельеф… Наверное, если бы отец больше писал, а не рассказывал о том, как труден путь художника, все сложилось бы по-другому. Жаль, что нельзя изменить прошлое…