848-й Божественный цикл, 30-й день от рождения генастро, 15-й год истинного Восхождения

Генастро поздно пришел на земли Царда. И после холодного, сурового дуса, когда легионеры, стоящие лагерями на захваченных территориях, гибли в основном от переохлаждения, наступил наконец новый долгожданный сезон роста.

Два легиона и две алы, которыми командовал Роберто Дел Аглиос, оказались удачливее многих. Составляя половину северо-восточного фронта, они получили разрешение зимовать на границе Сиррана, огромного королевства лесов и гор, которое раскинулось вдоль северной части Царда.

В течение ста пятидесяти дней, когда погодные условия потребовали прекращения боевых действий, перед Роберто стояла еще одна задача кроме поддержания боеспособности армии. Матери было отчаянно необходимо заключить официальный союз с Сирраном. Уже сейчас дипломаты Конкорда углубились далеко в незнакомые лесные земли. Роберто сыграл свою роль в переговорах, поддерживая в лагере жесткую дисциплину, добывая пропитание только на отведенном ему участке леса и стараясь жечь как можно меньше древесины.

В результате продуктов хватало, и настроение в армии было спокойным. Количество дезертиров невелико, боевой дух вполне удовлетворителен. Хотя, конечно, никого не радовала необходимость провести время дуса вдали от дома. По мнению самого Роберто, Цард с нашествием снега и льда становился самой унылой страной из всех, какие ему доводилось видеть.

Во время спокойных дней, как всегда, появились проблемы с дисциплиной. Скука — опасный демон, и в армии, состоящей из шестнадцати тысяч мужчин и женщин, она распространялась, словно болезнь. Учения и состязания между манипулами и легионами оказались самыми действенными мерами, а вдобавок к ним Дел Аглиос постоянно менял отряды фуражиров, чтобы все могли насладиться охотой. Однако солдаты ссорились из-за сирранских шлюх, обслуживающих войска, из-за доли еды и питья, из-за карточных игр… в холодные ночи все могло вызвать драки и неповиновение.

И хотя Роберто имел репутацию понимающего, «душевного» генерала, он не потерпел отсутствия дисциплины. Он казнил за серьезные нарушения трех мужчин и двух женщин — эти смерти легли на его душу тяжелым грузом. Однако в действующей армии такого масштаба приходилось наказывать одних в назидание другим или же рисковать нарваться на мятеж. В прошлые годы для поддержания дисциплины было достаточно верности своему командиру. Однако война с Цардом тянулась уже пять лет, и терпение тех, кто оставил семьи, переложив на их плечи бремя хозяйственных забот, начинало истощаться.

Последний дус оказался трудным и для администрации Конкорда. Роберто посетила делегация высокопоставленных сборщиков, которые оценивали силы и боевой дух армии и обсуждали планы кампании на генастро. Сам Пол Джеред навестил огромный лагерь легионеров, находившийся в глубине Царда, в двухстах милях от восточной границы Атрески. Именно там Цардиты проявили наибольшую агрессивность во время последней кампании, и продвижение шло мучительно медленно. Легионы южного фронта, стоявшие на границе с Карком, также понесли потери, но больше от набегов степняков, которые грабили обозы и устраивали засады колоннам на марше.

Роберто считал, что ему и другим генералам не нужны подкрепления. Скорее им необходима уверенность, что восточный фронт останется непоколебимым, чтобы северные и южные армии могли достаточно далеко углубиться на территорию Царда и закончить охват.

Его цель заключалась в том, чтобы обезопасить границу Сиррана, пройдя далеко на восток, и встать прямо над заливом Харрин, который лежал почти в тысяче миль южнее. Амбициозный, но осуществимый план, способный стать тем кирпичиком в кампании года, который переломает хребет Царду и оттеснит остатки его сил назад, в центральные области, в крепости и цитадели. После этого можно рассчитывать, что Цард сдастся, и все они смогут отправиться по домам.

Именно об этом Дел Аглиос говорил своим солдатам и кавалеристам с момента отъезда сборщиков. Они увезли с собой его предложения о необходимости удвоить охрану обозов и разместить гарнизоны во всех двухстах приграничных фортах, которые служили защитой от вторжения Царда в Атреску и Госланд. Роберто встревожил тот факт, что каждый третий форт был всего лишь пустой скорлупкой. Несомненно, известия от сограждан о том, что налеты не прекращаются, а искры гражданской войны продолжают вяло тлеть, могли подкосить боевой дух солдат, особенно находящихся под его командованием атресских ал.

Обмен сообщениями между фронтами ускорился с того момента, как начал таять снег. Большие военные силы — двадцать легионов Конкорда и шестнадцать ал, общим числом почти в сто двадцать тысяч человек — одновременно начали учения, восстанавливая боевую форму. Роберто обожал это время года. Энергия и уверенность переполняли пехоту и кавалерию. Все люди верили, что этот год станет последним годом боевых действий. Каждый мечтал о возвращении к той жизни, которую Конкорд обещал им в уплату за службу в легионах.

Что касается Роберто, то он сменит доспехи и гладиус на тогу и жезл высокопоставленного политика. Он не мог определить, насколько ему этого хочется, но такова судьба старшего сына Адвоката. Мать желает, чтобы Роберто вернулся домой. Возможно, именно поэтому ему не хотелось отказываться от жизни солдата. Пусть ему тридцать восемь, но мать будет обращаться с ним так, словно ему десять лет, обучая хитросплетениям политической жизни. У нее благие намерения, но при этом Эрин Дел Аглиос будет так высокомерно-снисходительна!

Роберто покачал головой и вздохнул. Он пригладил коротко остриженные черные волосы и встал из-за рабочего стола, прихватив бумагу, доставленную ему посыльным Конкорда. Прежде чем выйти, Дел Аглиос бросил взгляд в зеркало в правом углу его палатки командующего, расположенной в центре лагеря. Один из ценных советов, который дала ему мать, заключался в том, чтобы он постоянно следил за своей внешностью. Командирам легионов необходимо предъявить эталон дисциплины, а она начиналась с внешнего вида командующего армией.

Из зеркала на него взглянул гладко выбритый, крупный мужчина. Глубоко посаженные синие глаза сверкали, кожа на лице покраснела от ветра и метелей. Белая туника до колен с зелеными полосами Адвокатуры прихвачена на талии кожаным ремнем с гербом Дел Аглиосов: вздыбившийся белый конь, под передними копытами которого скрещены копья. Темно-зеленые гетры доходили до тяжелых сапог с укрепленными сталью носками.

Дел Аглиос удовлетворенно кивнул. Полевая форма вполне подходила для дневных дел. Он снял с подставки, на которой висела его отлично вычищенная и отглаженная парадная форма, подбитый мехом плащ с капюшоном и накинул на плечи, сколов фибулой Дел Аглиосов.

Потом еще раз пригладил волосы, развернулся на каблуках и вышел из палатки, приостановившись, чтобы вдохнуть свежий прохладный воздух раннего утра генастро. Перед ним открывалась картина, которой он никогда не уставал любоваться.

Слева — ошеломляющей красоты лес Сиррана. Вечнозеленый, пронизанный свежими побегами, пробивающимися сквозь его полог, он волнами уходил вдаль, поднимаясь все выше и выше, к склонам, все еще покрытым толстым слоем снега. Разведчики Конкорда прошли две тысячи миль вдоль южного края леса и так и не добрались до его конца. Возможно, в ширину он был такого же размера, как и с севера на юг. В сердце леса возвышалась остроконечная вершина гор Нассос, которая, по предварительным оценкам, имела высоту более тридцати тысяч футов. В ясный день заснеженная верхушка этой потрясающей горы виднелась на сотни миль, доминируя над линией деревьев.