Изучение переписки Паскини в связи с этим решением, особенно с его другом Джузеппе Вейлом[226], священником, историком и архивистом, показывает, что главной причиной неодобрения книги стало то, что ее сочли “не чем иным, как апологией Галилея”. Паскини однозначно возложил вину за осуждение Галилея на Церковь и иезуитов. Он объяснил, что в “Диалоге” Галилей объективно представил мнения за и против коперниканства. Это была не вина Галилея, утверждал Паскини, что коперниканство оказалось намного убедительней. Из писем Паскини можно сделать вывод, что рецензенты его книги отчасти опирались в своей критике на старый аргумент Беллармино, что отсутствует однозначное доказательство движения Земли. Паскини сразу же отверг его, указав на то, что свидетельства в пользу геоцентрической модели Птолемея были еще менее убедительными.

Хотя сначала Паскини протестовал и боролся против этого решения, в конце концов он сдался и подчинился приказу больше не обсуждать это дело “ради блага Церкви”. Он умер в декабре 1962 г., официально препоручив свою неопубликованную рукопись бывшему учебному ассистенту Микеле Маккароне. В 1963 г. Маккароне развернул кампанию в защиту издания книги. Он организовал серию встреч с различными церковными иерархами, включая папу Павла VI, который на своем предыдущем посту заместителя государственного секретаря сообщил Паскини об отрицательном отзыве на его книгу.

Усилия Маккароне, казалось, принесли плоды, поскольку Папская академия наук проявила интерес к публикации книги, на сей раз по поводу четырехсотлетия со дня рождения Галилея. Академия поручила иезуитскому ученому-текстологу Эдмонду Ламаллю модернизировать книгу. Ламалль внес ряд правок, которые описал как “очень небольшие” и “сводящиеся к исправлениям, казавшимся нам совершенно необходимыми”. Он также добавил введение, в котором обрисовал то, что считал недостатками оригинальной рукописи, – слабости, которые, предположительно, попытался исправить. Отредактированная книга была издана 2 октября 1964 г. под тем же названием с предисловием Ламалля. Комментарии Ламалля создавали впечатление, что опубликованная книга в общем идентична рукописи Паскини, не считая минимальных редакторских правок[227].

Примерно тогда же, во время Второго Ватиканского собора, проводимого четырьмя годичными сессиями по два или три месяца каждая с 1962 по 1965 г., Церковь была вовлечена в обсуждение отношений между религией и наукой под общим заголовком “Церковь в современном мире”. В ходе этой дискуссии был составлен отчет комитета, черновик которого включил следующее примечательное предложение: “Нам необходимо сделать все возможное, насколько это позволяет человеческое несовершенство, чтобы подобные ошибки [когда наука представляется как противоположность веры], как, например, осуждение Галилея, никогда не повторились”. Однако из-за противодействия нескольких епископов этот текст, явно упоминавший дело Галилея, вычеркнули ради более общего заявления, гласящего:

Упоминание дела Галилея было помещено в сноску: “См.: П. Паскини. Жизнь и труды Галилео Галилея: в 2 т. / Папская академия наук. – Ватикан, 1964”.

Все это могло бы казаться более-менее приемлемым, если бы в 1978 г. Пьетро Бертолла, участник конференции памяти Паскини, не решил сравнить слово за словом его исходную рукопись и опубликованную работу[229]. Он нашел несколько сот правок – на первый взгляд не слишком много, с учетом объема книги в 700 с лишним страниц. Однако когда Бертолла тщательно изучил каждую правку, то понял, что в некоторых местах они привели к изменению смысла изначального высказывания Паскини на противоположный. В частности, Ламалль преуменьшил значение научных открытий Галилея и осыпал его обвинениями за то, как сложились отношения ученого с инквизицией. Например, при рассмотрении антикоперниканского декрета 1616 г. Паскини писал:

В опубликованной книге, напротив, Ламалль изменил текст следующим образом: “Этот декрет сегодня представляется удивительным, если вспомнить, что исходил от такого взвешенного и строгого трибунала, но перестает удивлять, если рассмотреть его в контексте учения и научного знания того времени”. Иными словами, если Паскини утверждал, что антикоперниканский декрет 1616 г. был в лучшем случае необдуманным, а тот факт, что его так и не пересмотрели, – непростительным, то Ламалль создал впечатление, будто автор утверждал, что, будучи достойным сожаления и неожиданным для такой мудрой институции, как инквизиция, он совершенно объясним в реалиях начала XVII в. Важно здесь не то, прав ли был Ламалль в своей интерпретации, а скорее интеллектуальная нечестность того, что он выдал свои взгляды за взгляды Паскини, не упомянув этого. То же самое произошло с выводом Паскини об осуждении Галилея в 1633 г. Цитируя статью 1906 г.[231], Паскини писал:

Паскини возлагал вину на консервативных иезуитов и инквизицию. Ламалль заменил весь этот фрагмент цитатой из статьи 1957 г., утверждавшей, что “научное мышление совершило большой шаг вперед, хотя и не достигнув убедительных доказательств; этот гигантский шаг потребовал перегруппировки знакомых образов, связанных с презентацией Вселенной как в уме ученого, так и в представлении человека с улицы”.