где сидел мой дежурный адъютант, всё остальное пространство вагона было отдано под наше частное жилье. По торцам квартиры находились наши с Машей кабинеты, уютная спальня с отличной кроватью, небольшая кухонька, совмещенная с маленькой столовой, а также походная библиотека, совмещенная с неким подобием уютной гостиной, где мы с женой в пути любили сиживать тихими вечерами под перестук колес.

Не считая кабинетов, сюда, как и полагается, никто не заходил, и мы были предоставлены сами себе. Так что и в дороге мы старались не нарушать своих привычек, благо я не испытывал никаких материальных и технических трудностей в плане сбычи своих мечт.

Вагон наш, понятно, охранялся, но на всякий случай я повелел усилить броневым листом стену, отделяющую нашу квартиру и кабинеты от коридора. Серьезной бомбы такая стена не выдержит, но, как минимум, от пули защитит. Береженого, как говорится, Бог бережет. К тому же это лишнее продольное ребро жесткости в вагоне на случай катастрофы.

Стена также имела хорошую звукоизоляцию, так что Маша могла давать волю чувствам, не смущая слух наших охранников. Впрочем, её это, как мне кажется, нисколько не волновало, если уж на Острове её стоны слышала вся округа.

– Что читаешь?

Вздыхаю.

– Хотел бы читать Айзека Азимова, Эдмонда Гамильтона, Гарри Гаррисона, Альфреда Ван Вогта, Артура Кларка, братьев Стругацких, и даже «Сто лет тому вперед» Кира Булычева прочитал бы сейчас с удовольствием, но приходится сидеть и читать скучные донесения разведки.

– Сильно скучные?

Пожимаю плечами.

– Ну, как… В основном – да. Хотя вот сегодня пришла интересная информация об утверждении решения в Германии о принятии на вооружение танка Leichter Kampfwagen LK-I.

Маша взглянула через моё плечо на эскиз и заметила:

– У них же вроде танки были побольше, или я что-то путаю?

Киваю.

– Да, радость моя, всё верно. Тот же танк AV7 был подобен бронированному вагону, чем-то схожему с нашим ТРЗ-107, но, как видишь, немцы не сидят на месте.

– Тебя это беспокоит?

Вновь склоняюсь над бумагами и карандашом показываю какие-то места, которые, по моему мнению, должны ясно иллюстрировать сказанное.

– Хм… Ну, не так чтобы беспокоит, но на определенные мысли наводит. Похоже, моим надеждам на то, что мировое танкостроение окончательно свалится в производство монстрообразных стимпанковских машин, осуществиться не суждено. Во всяком случае, взоры конструкторов и генштабов в адрес легких и средних танков продолжаются, а это значит, что… В общем, коротко говоря, танки сопровождения пехоты и скоростные кавалерийские танки – это всё ещё, пусть не магистральный, но не отброшенный в сторону путь развития танкостроения. Признаться, я рассчитывал на то, что наша промышленность в двадцатые годы будет опережать по технологиям танкостроения все державы мира лет на десять, но пока картина складывается не самым благоприятным для нас образом. Лет пять. От силы. Не более. А учитывая разницу промышленных потенциалов, я… Но, в конце концов, у нас уже на конвейере ТР-18М, а на подходе конкурс на аналог танка моего времени Т-70, правда с двухместной башней…

Маша поцеловала меня в макушку.

– Любимый мой, ты помнишь, что нам сейчас идти на званый обед?

Вскидываю голову и озадаченно моргаю.

– Обед?

Улыбка.

– Да, муж мой. Обед. Всё французское семейство посетит нас с визитом из соседнего вагона.

– Кхе. Да, действительно.

– Так что, милый, пора тебе переодеться к выходу в свет, не так ли? А пока можешь мне рассказать какой-нибудь анекдот.

– В меру похабный?

Усмешка.

– Нет. Похабный не в этом случае. Что-нибудь про Изабеллу.

Смеюсь.

– Про Изабеллу? Легко! Почему блондинка улыбается в грозу? Потому что думает, что её фотографируют.

Маша расхохоталась.

Что ж, обед. Возможно, самое время начинать блондинкам улыбаться.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ОРЛОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКИЙ ПОЕЗД. ВАГОН-САЛОН. 26 апреля 1920 года

– Как вам путешествие?

Изабелла промокнула губы салфеткой и улыбнулась.

– О, благодарю вас, Мишель. Путешествие великолепно. Столько впечатлений. Новые места, новые люди. Это всегда бодрит и позволяет принимать от жизни максимум удовольствий. Признаюсь, меня, как слабую женщину, военные маневры под Харьковом слегка напугали своим грохотом, но вот Анри в полном восторге.

Юный император оживленно закивал.

– О, да, это было здорово! Столько техники, взрывы, стрельба из чего попало. Мне даже разрешили пострелять на полигоне из новых образцов вооружения армии Единства!

В свою очередь промакиваю губы и интересуюсь:

– И как впечатление?

Несколько смущенная улыбка.

– Мне понравилось.

Киваю.

– Уверен, что в Звездном лицее вам понравится ещё больше. Там столько всего, из чего можно пострелять. Да и вообще… Правда, бойцы?

Мишка и Гошка активно закивали, не отрываясь от еды. Я внутренне усмехнулся. Всё ж таки лицей накладывает отпечаток на поведение. Казалось бы, сыновья императора. Но казарменная жизнь в Звездном лицее вырабатывает привычку есть, когда дают, и во время приема пищи не тратить время на пустые светские разговоры. И судя по промолчавшей и активно жующей Джанне, это общее свойство лицеистов.

Тут появился мой адъютант полковник Качалов, который склонился над моим ухом.

Выслушав сообщение, я кивнул, промокнул губы, аккуратно сложил салфетку и лишь после этого позволил себе подняться из-за стола.

– Прошу высокое общество меня простить, неотложные дела. Надеюсь вновь присоединиться к столь приятному обществу в самое ближайшее время.

Нужно ли говорить, что «в самое ближайшее время» я к «столь приятному обществу» не присоединился?

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ПУТЕВОЙ ДВОРЕЦ. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 26 апреля 1920 года

– Ну, князь, и как это понимать? Как так получилось, что тщательно выверенная операция, которая должна была стать блестящим воплощением интеллекта и изящества, вдруг обернулась резней и горами обезображенных трупов? Я уж не говорю о сгоревшем дотла дорогущем поезде, что само по себе несущественная мелочь на фоне понесенного в связи с этим урона международному авторитету России. Кто будет вкладывать деньги, если мы не можем обеспечить безопасность?

Князь Емец-Арвадский стоял навытяжку, «ел глазами начальство», являя собой образец воинского чинопочитания, верноподданнического служения и полного восторга от того, что он получал сейчас выволочку от САМОГО ОБОЖАЕМОГО ГОСУДАРЯ!

В конце концов, мне это надоело.

– Так что, князь? Я просто жажду услышать ваши пояснения на сей счёт.

Емец щелкнул каблуками.

– Ваше императорское всесвятейшество и величие! Принимаю на себя всю полноту ответственности за провал операции. Прошу принять мою отставку с поста главы ЭСЕД и отдать меня под трибунал.

Тяжело смотрю на него, сидя в своем кресле. Едко замечаю:

– Может, вас докторам показать? Голову проверить? Вы же явно не в себе! Вы носитель таких тайн и секретов, что захотите