Когда в зал принесли все, включая переносную жаровню, я на глазах у публики заварил мокко, трижды снимая и ставя котелок на угли, дал отстояться и разлил по чашкам. Затем наполнил рюмки перегоном и обратился к присутствующим:

– Для полного правдоподобия не хватает пары трупов на полу и дрожащих от напряжения боя ног и рук, но представьте себе это. Вот они, еще секунду назад угрожавшие вам смертью, и вот вы, победивший этих мерзавцев. Я показываю, вы следуйте за мной. – Залпом проглотил перегон, медленно запил его горячим и горьким мокко, затем так же медленно запил мокко второй рюмкой перегона, хлестанул рюмкой об пол и занюхал выпитое рукавом.

– «Мокко ветерана», господа!

Господа нестройно жахнули рюмки об пол, переглянулись и потребовали продолжения банкета. Пару «Мокко ветеранов» спустя ветераны сказали, что в таком виде пусть его пьют столичные хлыщи, которые не видели крови, а вот перегон – это вещь, его и без мокко ветерану можно пить.

Провожали меня как родного. Лир, как оказалось, тоже был ветераном. Мало того что он воевал с генералом в одной кампании, но и отличился в какой-то битве, за что и был награжден то ли именным оружием, то ли знаком на берет. В общем, его уложили в коляску, сорок раз пожелали нам доброго пути и два раза наливали, «чтобы в дороге не запылиться». Мне-то что, а вот провожающие едва не уехали вместе со мной.

Наконец ворота особняка скрылись за поворотом. Нет! Больше я с ветеранами пить не буду, после трех-четырех рюмок у них вдруг обостряется память и желание поделиться с тобой воспоминаниями. Если в первый раз это слушать интересно, то в последующие разы то же самое, но с новыми подробностями – уже невозможно.

Домой мы попали ближе к вечеру, а так как были, считай, только что от стола, то от ужина я отказался. Идти к Жиндеру и нарываться на новую драчку я не захотел, поэтому, когда Лойм уложил Лира в постель и ушел, разделся и уснул в постели как белый человек. То есть напоенный, сытый и уставший.

Утром следующего дня я проснулся от стонов и проклятий, звучащих за моей дверью. Открыв ее, увидел бледного как смерть Лира.

– Спасите, Сьерж! Может, у вас найдется какой-нибудь древний рецепт от мужской ипохондрии.

– И не один! У нас, Оржей, есть поговорка – клин клином вышибают!

– Никогда ее не слышал.

– И неудивительно, вы же не Орж, а Соло.

– Сьерж, надеюсь, это не удар кулаком по голове. Предупреждаю, такое лекарство я не переживу.

– Нет, конечно, с чего вы взяли?

– Ну как же, «клином вышибить» – звучит, знаете ли, не сильно обнадеживающе.

– Сейчас, сейчас, я вчера распорядился кое о чем… Где, хрог возьми, Лойм его прячет? Ага, нашел! – Бочонок литров на пять стоял, обложенный льдом, в корыте под стенкой в лоджии. Рукоятью кинжала выбил пробку и налил Лиру полулитровую кружку. – Пейте, Лир, это и есть тот клин, который выбьет другой, тот, что давит вам на мозги.

– Ну, это нам знакомо, только у нас называется по-другому. Но все равно спасибо. – Лир присосался к кружке как путник, только-только вышедший из пустыни к роднику. Пока он повторял лечение, я оделся, обулся и, сказав: «Я к Жиндеру», – вышел из номера.

В кондитерской было немноголюдно, я заказал мокко, булочки, масло. И кто, вы думаете, мне его принес?

– Простите, ваша милость, не успел я купить ложечек и ножей, поэтому сегодня еще мокко смешивают с сахаром на кухне.

– Да Матери ради, Жиндер, я же понимаю, что и столица не за один день построилась.

– Я все обдумал, ваша милость. Особенно мне понравились ваши слова про ручейки и реку. Вчера я еще советовался с Болиндером, он сказал, чтобы я держался за вас зубами. Я согласен на половинную долю в партнерстве.

– Зато я не согласен, Жиндер. Да, мои идеи стоят денег, но основная работа ляжет на твои плечи. Поэтому, принимая во внимание, что у тебя уже есть кондитерская и имя, а также ты вносишь в партнерство долю деньгами… Сколько, кстати, ты вносишь?

– Двести пятьдесят золота.

– Я тоже вношу двести пятьдесят золота и свои идеи, поэтому согласен на четверть дохода. И ни золотым выше, но и не серебряным меньше. На первый год я отказываюсь от доли в доходе в пользу расширения дела, в последующий год выплатишь мне десятину с доходов, и только на третий год я жду от тебя всю четверть. Договорились?

– Да, ваша милость. Договор заключен, и он свят!

– Как, кстати, прошел у тебя вчерашний вечер?

– Спокойно, ваша милость, граф Лиг приехал один, его сестрицы с ее окружением не было, так что все было спокойно. Слышал краем уха, что она заболела, но правда ли это, не знаю. Многие поглядывали на ваш столик, видимо, ждали, что вы придете и споете.

– Возможно, сегодняшним вечером, Жиндер. Если и приду, то ненадолго, просто выпить чашку мокко.

– Чуть не забыл, ваша милость, Болиндер нашел вашего слугу, к полудню он будет в конюшне гостиницы.

– А вот это хорошо, пора бы мне осваиваться в столице. Надо поездить по ее улицам, присмотреться к народу, а то сижу тут и ничего не вижу. А ты-то побывал где-нибудь, кроме кухни своей кондитерской?

– По правде сказать, только на рынке. Некогда, знаете ли, было глазеть по сторонам.

– Вот моя доля в деньгах, Жиндер; долю в идеях ты уже получил, так что действуй. Штурмуй столицу! И помни, важно зацепиться за хорошее место, хоть уголок, но он должен быть твой. Хелибала (мамонта) невозможно съесть сразу, но по кусочку – запросто. Ты должен завлекать клиента чистотой заведения, опрятностью прислуги и вкусным набором блюд. Сегодня я увидел, что Лойм нашел где-то лед. Есть один рецепт необыкновенно вкусного угощения, я поищу его у себя, и, если найду, считай, столица у нас в кармане.

На самом деле моя страница в «Одноклассниках» с пошаговыми фото приготовления мороженого в домашних условиях практически мгновенно возникла у меня перед глазами. Магистр, как говорится, не зря ел свой хлеб моей головой. Но если у меня оказался доступ к такому ресурсу, тогда интересно, а что я помню об азбуке Морзе и беспроволочном телеграфе? Ага-а! Вот оно как? Четыре статьи и восемь схем из БСЭ шестьдесят шестого года. Но это же я читал в десятом классе. Что, и про атомную бомбу есть? Общая схема. Слава Матери!

– Магистр, если возможно, сотрите эту мерзость из моей памяти. Не хочу даже случайно о ней оговориться.

– Ничего я стирать не буду, вы не понимаете, Сьерж, такие знания нельзя стирать. То, что у вас создали это чудовищное оружие, конечно, печально и страшно, но кроме оружия у вас есть еще масса изобретений на основе использования ядерной реакции. Не удивляйтесь моей терминологии, это все я почерпнул из вашей школьной программы. Я ведь тоже учусь. Жаль, конечно, что вы медик по образованию, одна радость, что вы много читали различной литературы. С вашими знаниями и нашими возможностями применения магии я предвижу резкий скачок в развитии науки в королевстве.