- Прямо по этой улице, там покажу.

Мы проехали Озерную, свернули на Варваринскую, миновалимагазин, потом длинный бетонный забор - и вот она, библиотека.

Вокруг никого. Зеленый домик с нарядными белыми наличникамиспокойно дремал в тени деревьев. Мы бросили машину чуть в стороне и поднялисьна крылечко.

В крошечной прихожей не было ни души, мы прошли по коридоруи открыли двери читального зала. Там тоже никого не оказалось - ни Лушинойстаринной приятельницы Томочки, ни самой Луши, и - господи ты боже мой - средипортретов на стене не было портрета лысенького дяденьки с пышными усами и вкруглых очках. Портрет классика русской и советской литературы Пришвинабесследно исчез!

Я мигом обежала помещение и выскочила в коридор, подняласьна три ступеньки вверх и попала в зал иностранной литературы, где точно затаким же колченогим столом, как у Томочки, скучала флегматичная девица вкрасном платье в горошек.

- Скажите, а где библиотекарь из зала русской литературы? -спросила я дрожащим голосом.

- Тамара Васильевна? - уныло переспросила девица. - А еесегодня больше не будет...

- А вы не видали тут такую худенькую старушку.., в белыхбрюках, кофточка такая голубенькая, и панама - белая с синей лентой... - я какмогла описала Лушу.

- Лукрецию Николаевну? - нисколько не удивилась девица. - Аона сегодня не приходила...

- А Пришвин? - Я прикусила язык.

- Михаил Михайлович? - по инерции переспросила девица, нотут же опомнилась и подозрительно уставилась на меня. - А зачем он вам?

Что я могла ответить? Портрет писателя Пришвина исчез внеизвестном направлении.

Сивый пришел в себя и огляделся. Увиденное не доставило емуникакого удовольствия.

Непосредственно перед его лицом находился дощатый полдеревенского дома, усеянный осколками битой посуды, рассыпанными крупами ипрочими наглядными следами борьбы.

Тут же он вспомнил короткую, но яростную схватку с неизвестнооткуда свалившимся на его голову прибалтом. На этом воспоминания почему-тозакончились, но, судя по боли в затылке и дощатому полу перед глазами, прибалтвышел из этой схватки победителем.

Сивый пошевелился, невольно застонал от боли и попробовалвстать.

Это у него не получилось, и он наконец осознал, что егоправая рука прикована наручником к железной трубе. К этой же трубе былпристегнут и его незадачливый напарник по кличке Жаба, но в отличие от СивогоЖаба не подавал никаких признаков жизни. Его окровавленная голова свешиваласьна плечо, и внешний вид оставлял желать лучшего.

Сивый тяжело вздохнул и попробовал думать.

Склонности к этому тяжелому и вредному занятию у него небыло, никакие умные и своевременные мысли в его голову не пришли, а с цепривычкиголова заболела еще сильнее.

И тут он увидел спасительный предмет.

В каком-нибудь метре от него на полу лежал мобильныйтелефон.

То ли он случайно выпал из кармана Сивого во время драки, аподлый прибалт просто не заметил трубку, то ли он оставил его нарочно, чтобыпоиздеваться над Сивым, потому что мобильник лежал дальше, чем его могладостать свободная рука.

Бандит тянулся что было сил, наручник врезался в кисть руки,но все равно дотянуться до мобильника не удавалось, не хватало каких-нибудьнескольких сантиметров.

Сивый заскрежетал зубами от бессильной злости.

И тут он увидел на полу сковородку - ту самую, котораянеоднократно использовалась в этот день в качестве оружия ближнего боя.

Сковородка лежала ближе, и он довольно легко дотянулся донее, а потом, вооружившись ею, как сачком, сумел достать недоступный мобильник.

Заполучив телефон, он набрал хорошо знакомый номер.

Ему ответил женский голос - нервный, злой и недовольный.

- Это я, - проскрипел Сивый, с трудом справившись с охрипшимголосом, - узнаете?

- Да уж как-нибудь! Чем порадуешь? Нашел девку?

- Вообще-то нашел, но...

- Что значит - но? - Голос женщины зазвенел от злобы. - Такнашел или нет?

- Нашел, но она сбежала...

- Вот как? - Голос стал тише и спокойнее, но Сивый знал своюзаказчицу и не обманывался этим спокойствием, он понимал, что это - затишьеперед бурей.

- Зачем же ты мне звонишь, - продолжала женщина, - ты долженпреследовать девку, а звонить мне, только когда поймаешь ее!

- Дело как раз в том... - смущенно проговорил Сивый, - чтоя.., что мы не можем ее преследовать... Нас тут приковали...

- Что?! - воскликнула женщина в злобном недоумении. - Какэто приковали?

- Наручниками.., к трубе.., приезжайте, это в Озерках, намсамим не выбраться... Помогите нам...

- Да ты с ума сошел! Я-то думала, имею дело с настоящимкрутым профи, а ты - слизняк! Я тебя еще вытаскивать должна? Ну ты, блин,даешь! Не буду я светиться! Сами выкарабкивайтесь!

Сивый страшно разозлился на заказчицу.

- Светиться не хочешь? - заорал он в трубку. - Как миленькаяприедешь, а то так засветишься, как елка новогодняя! Мы на тебя работаем, а тыне хочешь нас вытаскивать?

- Да пошел ты, кретин! - И в трубке раздались сигналы отбоя.

Сивый злобно швырнул в стену бесполезный мобильник, так чтоплоская серебристая коробочка разлетелась на мелкие куски. Теперь он сидел наполу с неудобно вывернутой рукой, в злобном бессилии скрежеща зубами иоглядываясь по сторонам.

И в это время на скрипучем рассохшемся крыльце домараздались тяжелые шаги.

- Эй, хозяева! - прозвучал уверенный молодой голос. - Естькто дома?

Сивый на всякий случай затаился.

- Точно, это здесь? - спросил второй голос, постарше и нижетембром.

- Точно, сигнал был, что из этого дома доносятся шум, крикии прочие неположенные звуки. Надо сигнал проверить.

- Сейчас тихо! Может, ушли все?

- А дверь-то открыта!

Входная дверь скрипнула, и шаги стали приближаться. Сивыйуныло огляделся и попробовал придать себе независимый вид. С рукой, прикованнойк трубе, это плохо получилось.

На пороге появились два милиционера - один молодой ивысокий, с вьющимся светлым чубом, второй постарше и пониже, зато оснащенныйвнушительным трудовым животом.

- Это что, блин, за картина! - воскликнул молодоймилиционер, увидев двух братков с разбитыми головами, полулежащих на полу сприкованными к трубе конечностями. - Утро в сосновом лесу?