Нотариус растерянно потерла виски:

— Ой, извините, это конфиденциальная информация. Что-то я разволновалась.

— Любовь Яковлевна, вы же понимаете, что разрешение я могу получить и предоставить вам сегодня же. Дело-то по Горецкой никто не закрывал.

— Дело Горецкой… Господи, у меня такое ощущение, что это я что-то сотворила и теперь должна оправдываться! Несите постановление, вызывайте повесткой, я готова ответить на все ваши вопросы! — она нервно сцепила пальцы.

— Милая, дорогая Любовь Яковлевна, — смиренно склонил голову Ерохин, — как же я вас понимаю! Профессиональные рамки ничто по сравнению с долгом и честью.

— Да, — кивнула она. — Так и есть. Я свое место потом и кровью…

— Ну хоть намекните, что там во втором завещании, а? Ведь от любопытства наследник помирает, — Ерохин метнул в сторону Макара полный иронии взгляд. — Всю плешь мне проел за эти дни. А я вам через полчаса запрос организую. Ну и вообще, мало ли, пригожусь… Или вы не помните, что там?

— Да господи ты боже мой, — снова покраснела нотариус. — Помню я все! Проверяла, когда для него документы готовила, — посмотрела она на Макара. — Дача там. Но адрес я не скажу без постановления.

— А кому, кому дача-то отписана? — едва не завопил Макар. Ему хотелось крикнуть, что у него нет ни желания, ни времени наблюдать за этими расшаркиваниями. Что есть дела поважнее. Что ее племянник может оказаться преступником. И что по его вине молоденькая мама с сыном вынуждены ютиться на старой даче… Даче? Макар вздрогнул и, побледнев, хрипло спросил: — Кому она отписана, Любовь Яковлевна?

Она с минуту смотрела ему в глаза, и, вероятно, увидела в них что-то такое, что заставило ее отшатнутся и отчетливо произнести:

— Гражданке Ждановой…

Не стесняясь в выражениях, Ерохин витиевато выругался.

— Компьютерщик. Отличный мастер. Поставил защитную программу, — с невинным видом пробормотал он. — На рабочем, мать его, компьютере!

Лицо нотариуса приобрело зеленоватый оттенок.

— Слава, — Макар вцепился в плечо следователя, — Слава, тут такое дело… Ты этого Кирилла найди, ладно? А мне надо срочно уехать.

— Поезжай, — следователь покачал головой. — На связи только будь, ладно? И еще… — он покусал нижнюю губу. — Нет, ничего… Мы сейчас служебную машину вызовем, да, Любовь Яковлевна?

На выходе Макар обернулся и встретился взглядом с Ерохиным:

— Мне очень надо, Слава. Найди его.

СЕРАФИМА

Утренний свет коснулся ее щеки и пробрался сквозь ресницы. Вместе с ним сердце забилось сильнее, а губы затрепетали в улыбке. Сима потянулась, каждой клеточкой ощущая трепетную радость в предвкушении чего-то настолько сладостного, что щеки опалило жгучим румянцем. Память еще хранила события прошлого вечера и нежную близость любимого мужчины. И это был не сон, а самое настоящее живое чудо, о котором она боялась даже мечтать. Открыв глаза, Сима увидела, что Илюша, вытянув руки, внимательно рассматривает свои пальчики.

— Доброе утро, милый! Что ты делаешь?

— Мама, а когда я вырасту, у меня будут большие руки?

— Да. Большие и сильные.

— Как у Макара?

Сима тихонько рассмеялась и уткнулась носом в теплое плечико сына.

— Да… Ты будешь очень похож на Макара, когда вырастешь. — Она вдохнула родной запах и добавила: — Ты и так его маленькая копия…

— Что такое копия? — продолжил расспросы мальчик.

— Это когда… когда… Смотри, я похожа на свою бабушку Сашу. У меня ее волосы, цвет глаз и любовь к вязанию. Потому что мы родственники, и кровь у нас одна…

Илюша обнял ее за шею и поцеловал в щеку:

— Можно, ты будешь моя копия? Только кровь не надо, я боюсь.

Сима погладила его по мягким вихрам:

— Можно! Пойдем завтракать! Чихун уже проголодался. Вон как смотрит на нас голодными глазами!

— Как волк! — захохотал Илюша. — Надо волка накормить, а то он нас съест!

Пока Илюша с аппетитом уплетал детский творожок, Сима достала комбинезон и теперь рассматривала его, представляя, что чувствовал и думал Макар, выбирая одежду для сына. Валечка Андреевна частенько жаловалась на своего неверного мужа и говорила, что у того нет желания даже пару трусов детям купить. И от ее слов всегда становилось грустно и больно. Но ее Макар совсем другой, и когда появится возможность поведать об этом Валечке, у Симы, наверное, и слов-то не хватит! А зачем слова, когда есть доказательства?

— Илюша, ты только взгляни, какой он красивый и теплый! А шапочка! Сама бы носила и не снимала!

— Это мне? — над верхней губой Илюши появились белые "усы", и Сима, мазнув по ним, облизала сладкий палец.

— Тебе. В таком комбинезоне никакой мороз не страшен!

— И даже можно пойти погулять? — округлил глаза мальчик. — Я все съел! — он продемонстрировал пустой стаканчик и вылез из-за стола.

Сима на секунду задумалась, а потом сказала:

— Вот вернется Макар, и мы вместе отправимся на прогулку.

— А когда он придет?

— Надеюсь, что скоро, — Сима расстегнула молнию на комбинезоне. — Хочешь примерить?

— Да! — запрыгал Илюша и тут же натянул ушанку на голову.

— Вот и славно. А пока мы будем его ждать, я вытру стол и приберусь, чтобы у нас было чисто-чисто.

Она помогла сыну одеться, любуясь тем, как он подрос, как деловито проверяет карманы и рассматривает красивую эмблему на груди. Щенок тоже заинтересовался обновками, обнюхал Илюшу со всех сторон и сейчас трогал лапой шуршащий пакет, пытаясь просунуть в него голову.

"Неужели все это происходит со мной? — подумала Сима. — Разве может быть так много счастья у одного человека? Может, это мама с бабулей молятся там наверху, чтобы у нас с Илюшей наконец появился настоящий защитник?"

Завязав шнурочки на шапке Илюши, она вгляделась в его довольные глаза.

— Тебе нравится Макар?

Мальчик широко улыбнулся и закивал головой.

— А тебе, мама?

— И мне! Очень-очень! — на ее глазах выступили слезы, но Сима не стала их вытирать, ведь это были слезы счастья. Илюша наверняка чувствовал это, потому что видел их каждый раз, когда она гордилась его маленькими победами или слушала стихи в его исполнении. — Макар придет, и мы с тобой скажем ему, что… — Сима вдруг замолчала и прислушалась. За эти дни слух ее необыкновенно обострился. Она опустила ладонь на голову щенка и посмотрела на дверь.

Так и есть. Снег скрипел под ногами. Кто-то торопливо приближался к дому.

— Макар! — прошептала она и, подхватившись, кинулась к двери. Сердце ее готово было выскочить из груди от радости, когда шаги затихли у самого порога. Сима поправила волосы и в волнении сжала кулачки. Привстав на носочки, качнулась и медленно выдохнула, ожидая, когда повернется ключ. Но вместо этого раздался какой-то треск. Дверь содрогнулась от мощного толчка, а вслед за этим до Симиных ушей донеслось короткое лязганье и скрип промерзлого дерева.