- Ну, ну… Балуй… - Полоз обнял его и похлопал по спине. - Пойдем отсюда поскорей, пока никто нас не остановил.

- Полоз… я… - бормотал Есеня сквозь слезы.

- Тихо, тихо… Смотрю, шапку продать догадался?

- Не, я ее потерял, - всхлипнул Есеня, - еще тогда…

- Да ты что? А что ж ты ел? Где ты спал?

- Я… ну… по-разному.

- Дурачок, - Полоз развернул его, прижал к себе плечом и повел в сторону широкой улицы. - Что ж ты сапоги не продал, а?

- А как же… как же в Урдию идти без сапог? - снова всхлипнул Есеня.

- Эх, ну какой же ты дурак, Жмуренок! - Полоз прижал его к себе еще тесней и нахлобучил ему на голову свою шапку, прямо поверх платка. - Да сейчас бы пошли и купили тебе этих сапог хоть пять пар!

В столовой богатого постоялого двора, куда Есеня приходил в поисках Полоза еще в первый день, подавали подогретое вино и жареное мясо. Они с Полозом сидели в углу, у очага, под масляной лампой, и Есеня прижимался спиной к теплым кирпичам. Спину саднило, но тепло было дороже.

Он рассказывал Полозу о своих злоключениях, и тот кивал, иногда переставая жевать от удивления. Теперь Есене стало весело, и рассказ ему самому мрачным не казался.

- Иду, смотрю - кочерыжка. Вот так просто лежит кочерыжка, и никто ее не ест! Ну, думаю, зажрались кобручане. Стрескал и не подавился!

Полоз качал головой; он тоже проголодался и наворачивал мясо за обе щеки. Есеня же наелся очень быстро - ну ни кусочка больше впихнуть в себя не мог. И горячее вино, от которого приятно кружилась голова, не помогало.

- Ты как себя чувствуешь? - спросил Полоз, пристально всматриваясь в его лицо.

- Нормально. Честное слово, нормально. Даже кашель прошел.

- Пойдем-ка, я спать тебя уложу…

- Да ты что! Еще же день! - Есене было так хорошо сидеть тут и гордо посматривать на хозяина, который сказал ему когда-то, что его друзья сюда не заходят! Только хозяин, похоже, его не узнал.

- Не спорь. Вечером еще раз придем - как проголодаешься, так сразу и придем.

Впрочем, от вина и мяса в сон Есеню и вправду потянуло, и он решил, что ничего страшного не будет, если он немного поспит.

Полоз спросил у хозяина барсучьего сала, и тот с готовностью принес горшочек: хозяин все делал с готовностью, о чем бы Полоз его ни просил. И наверх проводил, сам лампу нес, и комнату выбрал самую теплую, уже протопленную. Сволочь! За деньги - и любезный, и услужливый. А без денег - иди отсюда, здесь не подают!

Кровать с мягким матрасом и теплым стеганым одеялом привела Есеню в восторг. Это не нары, и не конюшня, и даже не шалаш!

- Эй, совсем одичал? - усмехнулся Полоз. - Раздевайся, в кроватях раздетыми спят. И салом тебя надо растереть, чтоб не кашлял. Вечером велю хозяину воды нагреть, помоемся.

Есеня с готовностью скинул рубаху и рухнул на живот, похихикивая от радости.

- Ого! - Полоз присел рядом с ним на кровать. - Ничего себе. Тут не сало нужно, а мята и подорожник. Больно?

- Да ерунда.

- Погоди. Сейчас спрошу хозяина. Позеленело все, смотреть страшно.

Каждый стук в дверь - днем ли, ночью - заставлял Жмура вздрагивать. Он почти не сомневался, что это вернулся Есеня, хотя сам понимал, что надежды его тщетны. Идея уйти в Кобруч и поселиться там овладевала Жмуром все сильней. Это стало бы спасением ото всех бед, обретением потерянного равновесия. Он скучал и по Надёже с дочерьми, но за них сердце у него не болело; о сыне же он горевал, будто с ним на самом деле случилось непоправимое. И только стуки в окно - редкие и случайные - возвращали Жмуру надежду. Впрочем, чтобы тут же ее отобрать.

Жмур не умел вести хозяйства, и дом быстро пришел в запустение. Он не готовил себе и ел в основном хлеб с молоком, изредка покупая мясо. Теперь он копил деньги на отъезд в Кобруч: половину отсылал Надёже, тратил жалкие медяки, а остальное откладывал.

В кузне было пусто, невыносимо пусто. Чертежи, которыми Есеня изрисовывал пол, давно затоптали. И хотя помощи в ковке от сына было маловато, но Жмур угрюмо, с ненавистью к себе, думал, что он теперь «однорукий кузнец». Да и качество заготовок сразу стало хуже - без Есени Жмур портил их одну за одной. И откуда мальчик знал, когда надо выдергивать железо из огня? Нет, наверное, не так уж были и плохи изделия Жмура, но раньше ни один мастер в городе не мог сравниться с их кузней по качеству железа. Оружия Жмур теперь не ковал: благородный Мудрослов ни разу не появился у него с тех пор, как узнал об отливках.

Как-то осенью, когда Жмур обедал, в одиночестве сидя за столом и надеясь покончить с едой как можно скорее, в окно к нему постучали. В это время ни молочница, ни булочник обычно не приходили, и Жмур бросился к калитке: неужто Есеня? Дурачок, зачем же он ходит по городу среди бела дня?

Это был не Есеня. К удивлению Жмура, у калитки стояла Чаруша, подружка Цветы, девочка, которую Жмур прочил сыну в жены.

- Здравствуйте, дяденька Жмур, - сказала она немного испуганно, - меня к вам батя прислал.

- Заходи, - Жмур пожал плечами и проводил ее в дом. - Дело у твоего отца какое?

- Нет, он мне велел у вас прибраться и еды вам сготовить. Вы же один живете, кто же за вами ухаживает?

Сначала Жмур хотел отказаться, но потом подумал, что принять помощь от невесты сына не так уж и зазорно. И потом… Ему мучительно хотелось с кем-нибудь поговорить. Внутри у него что-то ныло и зудело, словно зуб у ребенка, который никак не может прорезаться, пробить дорогу наружу.

Девочка тут же принялась за уборку (а за месяц отсутствия Надёжи работы накопилось много), и Жмур с удовольствием смотрел, как споро у нее это выходит. Замечательную невесту он нашел Есене! Долго выбирал, присматривал: чтоб на лицо была хорошенькой, чтоб фигурой не обделена, и аккуратная, и работящая, и сноровистая. Такая, чтоб этот волчонок не смог сопротивляться. Жмур подозревал, что женить парня придется силой, но все же надеялся на мирный исход дела. Ведь какая девка! Кровь с молоком, посмотришь - не наглядишься. И ростом небольшая - будет на мужа снизу вверх смотреть, и здоровая, крепкая - детей нарожает. Да разве от такой невесты можно отказаться? А главное, Есеня ей приглянулся, Жмур видел, как она на него смотрит. С восхищением смотрит. Да что еще для счастья надо?

И тут как обухом по голове его ударила мысль: а захочет ли теперь Смеян отдать дочь за Есеню? Раньше этот брак был Смеяну приятен: как же, дочь кожемяки да в семью кузнеца! Жмур на девку смотрел, а не на приданое. Смеян, хоть и кожемяка, а человек работящий, порядочный. И семья у него хорошая. А что денег много не накопил, так с девкой жить, не с деньгами.

А теперь? За разбойника дочь замуж отдавать? И ведь не скажешь Смеяну, что они уедут в Кобруч и будут жить там лучше, чем жили здесь. Не объяснишь, что все закончится, рано или поздно.