– Тогда, может быть, клад предназначался всем сыновьям сразу? – задумчиво произнес Михаил. – Ну, чтобы потом не ссорились между собой, а? Мы ведь этого точно не знаем. Но зато точно известно – золото выкопано ими вскоре после 1861 года, и искать его теперь совершенно бесполезно.

После того как он умолк, я долго крепился, минут пять. Но в конце концов не утерпел и издевательски хрюкнул.

– Ты чего там фырчишь? – вскинулся Воркунов. – Или я что-то не то сказал?

– Все о том же, о наших поисках. Я тебя раньше не информировал, но некоторое время назад имел очень интересный разговор с одной юной жительницей города Парижа.

– Парижа?! – удивленно воскликнул Михаил, останавливаясь. – Какими, интересно знать, путями вас вынесло друг на друга?

– Да то была совершено дурацкая ситуация, – невольно принялся я оправдываться. – Вскоре после обнаружения портфеля с бумагами по «Делу№31» я наткнулся на объявление, в котором предлагалось вознаграждение за содержимое оного. Собственно, именно то самое объявление и заставило меня начать заниматься данной исторической загадкой. И поняв, что дело идет о настоящем кладе, я решил бумаги никому не отдавать. Даже за деньги. Но по указанному телефону все же позвонил. Мне ответил мужчина, представившийся посредником, выполняющим волю некоего, как он выразился, иностранного контрагента. Я спросил, сколько мне полагается за возвращение бумаг, и тот ответил, что пятьсот долларов.

– Это же явное надувательство! – мгновенно вскипел Михаил, слушавший мой рассказ буквально разинув рот. – За золото в полтораста килограммов сулить всего пятьсот долларов?! Наглость какая!

– Слушай, что было дальше, – прервал я его. – Вот и я тоже возмутился, но только про себя. Вслух же выразил желание договорить с загадочным контрагентом. Посредник поначалу заартачился, но я пообещал, что удвою его гонорар, если он выведет меня на загадочного иностранца-заказчика. Тот подумал, подумал и вскоре согласился, но предварительно попросил меня назвать номер «Дела», о котором идет речь. Как бы проверку учинил. Я, естественно, сказал, что разговор в бумагах из портфеля идет о «Деле за номером 31 Его Величества Государственной канцелярии». Тот еще немного поупирался, но я заявил, что мараться за пятьсот баксов не намерен и лучше спущу все бумаги в мусоропровод, и тогда его гонорар вообще накроется медным тазом. В итоге мой собеседник понял, что лучше принять мои условия, и взял тайм-аут минимум на сутки. Видимо, хотел согласовать свои дальнейшие действия с заказчиком. Я, естественно, согласился. Бумаги отдавать я не собирался, но мне хотелось узнать, насколько перспективна данная кладоискательская история в принципе.

– И что дальше? – нетерпение Воркунова возрастало.

– На следующий день я подсоединил к своему телефону магнитофон и вновь позвонил посреднику. Тот еще раз взял с меня слово о гарантии двойной оплаты и назвал номер телефона своего заказчика. Телефон принадлежал явно не московскому абоненту, и я невольно поверил, что в деле замешан иностранец. Однако, перезвонив по указанному номеру, я услышал в трубке звонкий женский голос, на самом деле вполне прилично говорящий по-русски. Слова девушка произносила правильно, и лишь грассирующий французский акцент выдавал ее ненашенское происхождение.

– И что же она сказала?

– Она думала, что звонит посредник, но я быстро ввел ее в курс дела. Сказал, что меня зовут Александр, а интересующие ее бумаги находятся в моем распоряжении. «Вот как? – явно удивилась она. – Прекрасно, значит, вы хотите договориться о том, чтобы передать их мне?» – «Не совсем так, – охладил я ее пыл. – Насколько я понял, речь в бумагах идет о достаточно больших ценностях. Хочу понять, почему за столь важные сведения предлагается столь малое вознаграждение?» Мой вопрос, казалось, сбил ее с толку. Какое-то время она соображала, что мне ответить, а затем как бы полувопросительно-полуутвердительно произнесла: «Я так понимаю, вы, сударь, решили сами отыскать спрятанное?» – «Примерно так, – не стал скрывать я своих намерений. – Не вижу в этом деле особых сложностей». – «Ох, боюсь, вы сильно заблуждаетесь насчет своих возможностей, – снисходительно проворковала она. – Но не могу винить вас в этом намерении. И если достигнете какого-то успеха… – тут она вновь взяла длительную паузу, – то запишите на всякий случай мой парижский телефон. Возможно, нам еще придется продолжить знакомство». Она продиктовала номер своего телефона, после чего отключилась. У меня даже создалось впечатление, что она что-то не договаривала, но, уловив мой решительный настрой на индивидуальное творчество, не захотела делиться со мной своей информацией.

– Что же она такое могла знать, коли сказала «какого-то успеха»? – Михаил вновь оживился и воспрял духом. – Давай и впрямь допустим, что ей было заранее известно о том, что клад гренадера уже найден кем-то ранее…

– Тогда зачем ей вообще нужны были эти бумаги? – удивился я. – Для написания диссертации, что ли? Ерунда какая! Нет, друг, чует мое сердце, что-то здесь не так. Что-то здесь скрывается еще!

Но что тут было «не так», мы в тот момент не смогли догадаться. Впрочем, с нашим мизерным уровнем информированности сделать это было просто невозможно. Следовало срочно возобновить телефонное общение с юной француженкой и попробовать выведать, что в действительности ей было известно о французском золоте. Хотя продолжение знакомства лично мне ничего хорошего не сулило изначально. О чем можно было говорить с загадочной держательницей секретов? Только о том, что наши поиски, несмотря на все усилия, оказались безрезультатными? Ясно, что в подобном сообщении не было для меня ни особой гордости, ни повода для торжества. Но все же позвонить следовало. С одной стороны… француженка – вдруг доведется побывать во Франции? А с другой, мне еще памятно было ее подозрительно спокойное отношение к моему намерению самостоятельно отыскать ценный клад. За тем спокойствием явно крылось нечто, что было бы крайне интересно выяснить.

Вернувшись в Москву и с облегчением сбагрив наш слишком объемистый прибор Михаилу на хранение, я принялся разыскивать свою магнитофонную кассету, на которой была записана наша короткая беседа с француженкой. Но, как это часто бывает, проклятая кассета запропала напрочь. На ее поиски ушла добрая неделя. И когда я наконец наткнулся на нее в коробке из-под обуви (вместе с грудой авторучек, исписанных блокнотов и прочей бытовой мелочью), то вздохнул с облегчением. Дрожащими от волнения руками вставил в магнитофон и нажал на клавишу.

– Авторучка у вас под рукой? – прозвучал в динамике юный голос. – Тогда будьте любезны, сударь, запишите мой французский номер.

– Да, да, – послышался мой собственный, столь непохожий и непривычный баритон, – готов записывать.

– ****_*.**_**_* – промурлыкала она. – Понадобится какая-нибудь консультация – звоните…

И – гудки отбоя.

Я нажал клавишу «стоп» и еще некоторое время сидел в задумчивости.

Позвонить сейчас этой девчонке? Но что я ей скажу? Похвастаюсь, что отыскал вблизи безвестной речки Дрисвяты старую яму и выкопал оттуда серебряную монетку?… Она только надо мной посмеется и вновь повесит трубку. Попаду в совершенно дурацкое положение. Впрочем, и поделом мне, нечего было жадничать с самого начала. В такого рода делах лучше честно уступить половину, зато и самому при этом хоть что-то получить. А то «и сам не ам, и другим не дам»…