не по плану и увод денег огласки не поддался, боясь, что могут выйти на тебя, вернул деньги. А вот вступиться за меня – позабыл. Не развелся, как обещал, не помог с работой, с которой из-за тебя меня и выгнали, едва не доведя дело до тюряги. Потому да, милый, мне будет, что рассказать, если у меня спросят, – злобно засмеялась Анжелика, находиться с которой рядом мне было неприятно.

– Подведем итог, – перебила я всех, понимая, что мы находимся в шаге, от того, чтобы дело перешло в мордобой. – У меня есть неоспоримые доказательства того, что вы с Анжеликой были любовниками. Где Игорь станет свидетелем, что это именно с вашей подачи Смирнову устроили ко мне в отдел без моего ведома. А сама Анжелика подтвердит, что следуя вашему плану, она нарочно переправила деньги на ваш личный счет. Думаю, когда дойдет дело до официального расследования, прокуратура доберется и до официального запроса в тот оффшорный банк, где им, следуя закону, предоставят информацию о личности владельца счета.

Анжелика на это довольно хмыкнула, что взбесило Кравцова старшего.

– Чего ты-то радуешься, дура? Ты, как соучастница пойдешь! А ты, – посмотрел он на Игоря. – Иуда! Я же ради тебя, идиота, старался. Это место должно достаться тебе, а не ей. Думаешь, мне легко работать за нас двоих, пока Аксеновы поджимают под себя весь бизнес? Мне уже приходится вертеться из последних сил, чтобы фирма полностью не перешла к ним! Место директора – было твоим шансом!

– А вот я думаю иначе, – издевательски поморщился Игорь. – Думаешь, я не знаю, о том, что ты влез в долги? Твоя попытка организовать собственное предприятие – провалилась. Ты практически обанкротился. Поэтому тебе пришлось продать часть своих акций. Покрыл часть убытков, но считаться полноценным владельцем этой фирмы уже не можешь, что тебя бесило. И потому решил поднасрать Свете. Чего я не понимаю, почему ты был так против нашей с ней свадьбы, решив нас рассорить прямо накануне?

– А то я не знаю их хищную натуру! – не сдержавшись, взвыл Федор Николаевич, уличительно указывая на нас с папой. – Эта пиранья непременно подсуетилась бы, и прибрала к рукам и твои акции. А ты был бы тому только рад! Кретин!

– Что же, это все было познавательно, – тоскливо протянула я, поднимаясь с места. – Я выслушала достаточно, мне, пожалуй, пора.

– Ты уходишь? – отчего-то сильно удивился Кравцов-старший.

– Именно. Я решила уйти в декретный отпуск раньше срока. Мне, знаете ли, нервничать нельзя. Потому, дальше будете решать все непосредственно с моим отцом и… Игорем. Именно ваш сын будет замещать меня во время отсутствия. Вам должно быть приятно это узнать, – сыронизировала я, а после, махнув рукой, вышла из кабинета. Отец отправился меня проводить, пока за нами в зале для совещаний раздавались крики и оскорбления оставшихся.

– Ты уверена, что хочешь уйти так? – с сомнением посмотрел на меня отец, когда мы оказались в моем кабинете.

– Да, папа. Это то, чего я хочу. Очень. С меня хватит этих интриг, я должна заботиться о своей дочери. Для Игоря это отличная возможность влиться в рабочий процесс. Я его подстрахую первое время.

– Дочери? – переспросил отец.

– Да, папа, – поджав губы, кивнула, приготовившись к очередной шпильке, на тему, что в следующий раз повезет с мальчиком.

– У меня будет внучка, – неожиданно радостно улыбнулся отец, чем сильно удивил. Я даже замерла в нерешительности, думая, что мне это только мерещится.

– Ты рад? – не поверила я.

– Конечно! – согласился отец, а после увидел мое выражение физиономии, наполненное шоком и подозрительностью, и радость на морщинистом лице отца слегка померкла. А сам папа как-то странно замялся и произнес: – Света, вероятно, я должен извиниться перед тобой.

– За что? – совсем испугалась я.

– За то, что, вероятно, был никудышным отцом, раз ни разу не дал понять… как я люблю тебя и горжусь своей дочерью, Света. Знаю, я опоздал на… тридцать лет, и сейчас ты мне не поверишь… Но я безумно горжусь тобой. Всегда гордился. Да, я мог этого не показывать, как принято у других отцов, а за строгостью и врожденной требовательностью, ты считала, что просто придираюсь к тебе. Но меня таким воспитали мои родители. Меня это, разумеется, не оправдывает, я не должен был быть так жесток и требователен к тебе. Лишь недавно я понял, какую ошибку совершил, решив, что ты, как и я, обязана жить лишь фирмой. Ты заслуживала, чтобы тебя хвалили, с тобой проводили время и интересовались тем, что нравится и хочется именно тебе. Но я… я был слишком ослеплен и поглощен собственными делами, думая, что воспитанием дочери должна заниматься мать, совсем забыв, что воспитание ребенка – это обязанность обоих родителей. Мне очень жаль, что так редко говорил, как люблю и дорожу каждой минутой с тобой. Их было мало… непозволительно мало. Потому я прошу прощения. Но хочу, хотя бы сейчас сказать, что ты – лучшая дочь, которая могла мне достаться. Лучшая дочь и наследница. И никакой возможный сын не сможет заменить мне тебя. И с внучкой я постараюсь исправиться и буду лучшим дедушкой. Если позволишь….

– Правда? – со слезами на глазах, очень тихо переспросила я. – Ты правда мной гордишься?

– Всегда, – твердо кивнул отец, на чьих глазах я также увидела влагу. Впервые в жизни!

– Папочка! – всхлипнув, неловко засеменила я к отцу, который принял меня в свои объятья, а затем поцеловал в макушку, пока я шмыгала на его груди. – Я тоже тебя люблю!

Эпилог. Светлана

В совершенно разбитом и усталом состоянии приехала домой, поднялась на этаж и вспомнила, что оставила Яну у себя дома. Потому, вместо того, чтобы возиться с ключами, я позвонила в домофон. Послышался шорох, а затем мне открыли дверь, и я пораженно замерла, вместо ожидаемой девушки увидев Пашу.

– Ты? – поразилась я.

– Здравствуй, – несмело улыбнулся мужчина, пропуская меня в мою квартиру, пока я с недоумением осматривалась.

– Тебя Яна впустила?

– Да, – признался Паша, неуверенно посматривая на меня, а после рискнул предложить руку, чтобы я могла разуться. Подумав, руку приняла, но после тут же забрала свою ладонь, посматривая на мужчину настороженно.

– Где же