– Включи еще раз. Улучшить разрешение никак нельзя?

– Извините, сэр. Слабый приток данных, который мы получаем от нейтринной пушки, не дает качественного видеоряда. Я делаю, что могу.

Макаллистер раздосадованно махнул рукой.

– Просто пусти по кругу. Мне надо убедиться.

На большом экране центра управления полетами снова и снова крутилась видеозапись. Один из множества длинных стручков, усеивающих внутреннюю поверхность 2I, каждые две секунды ударялся о дно барабана и лопался. Макаллистер наблюдал именно за ним. Что-то выпадало из стручка – большое и трудноразличимое. Оно рухнуло в воду, подняв брызги, которые еще сильнее ухудшили обзор. Тем не менее Макаллистер был уверен. Он точно знал, что это нечто, чем бы оно ни было, воздвиглось из-под воды и проползло вперед на несколько метров. Запись пошла снова, замедлилась и увеличилась, так что каждый пиксель стал размером с ладонь. Макаллистер просмотрел ее еще раз. Эта штука двигалась самостоятельно. Это был пришелец. Без вариантов. Кто-нибудь из экипажа 2I, или, может…

– Сэр! – окликнула замдиректора Атз, инженер-биофизик, в ее голосе явственно прозвучал страх. – Телеметрия «Ориона» пошла вразнос. Посмотрите.

Она перебросила на экран новое видео, где движение оказалось таким стремительным, что Макаллистер сначала подумал, что его специально ускорили. Запись передавала то, что видела Дженсен – и на секунду это было лишь изображение тошнотворно кружащейся, почти полной темноты. А потом через поле зрения пронеслись серебристые пузырьки – и по забралу Дженсен плеснуло водой.

– Они в воде, – сказала Атз. – Сэр… они перевернулись.

– Боже! – только и смог сказать Макаллистер.

РОЙ МАКАЛЛИСТЕР. У нас не было никакой возможности с ними связаться, узнать новости. Если учесть, что мы к тому же по-прежнему находились от них в световой минуте, то вся наша информация приходила с опозданием примерно на тридцать секунд. Глядя, как Дженсен падает в воду, я понимал: есть вероятность того, что вся команда уже погибла.

У Дженсен все силы уходили на то, чтобы дышать. Казалось, она сражается с водой уже много часов, борется с постоянно меняющимися течениями, отчаянно пытается не врезаться во что-нибудь настолько сильно, чтобы повредить скафандр. Это не всегда получалось: один из фонарей ударился о дно с ужасающим, скрежещущим звуком и погас. Блок приборов на груди костюма зацепился за край арки, застрял и едва не оторвался прежде, чем ей удалось высвободиться.

Вода вокруг кипела и пузырилась. Волна за волной обрушивались на бывшего командира «Ориона-7», швыряя нетонущий скафандр в разные стороны. Она пыталась найти, за что уцепиться, но всякий раз терпела неудачу. Дженсен пыталась ухватиться за корнеподобные отростки, плотным ковром устилавшие дно, но они оказались слишком скользкими. Она пыталась затормозить, прижавшись к какой-нибудь арке, но течение было сильнее.

Дженсен не переставала искать Рао и Хокинса. Вызывала их, окликала. Один раз она увидела фонари скафандров – конусы света, бьющие вверх из пенных гребней волн. Она попыталась плыть в их сторону, но ее подхватила какая-то новая быстрина и увлекла в темноту. Один раз, когда Дженсен еще пыталась держать голову над водой, она почувствовала, как чья-то рука коснулась ее ладони, пальцы скользнули по ее пальцам и пропали в темной воде. Очень хотелось надеяться, что это была человеческая рука.

Вода не переставала двигаться, не давала бывшему командиру ни секунды передышки. Бросала ее в разные стороны, затягивала в водовороты, выплевывала на гребень миниатюрного цунами. Дженсен подхватывали неожиданные струи, окутывали ревущие пузыри, ее утягивало вниз и било об пол, кружило колесом. Раскидывая руки и ноги, она старалась максимально увеличить сопротивление течению, и это вроде срабатывало, но потом налетала громадная волна, опрокидывая на нее миллионы литров воды, и астронавт летела вперед, еще быстрее.

В темной воде оставшийся фонарь высвечивал только потоки пузырей и какие-то обломки, а Дженсен несло все быстрее и быстрее… а потом прямо перед ней возникло нечто твердое, стремительно приближающееся. Она раскинула руки, пытаясь хоть как-то затормозить, замедлиться, но ее бросило в сторону, а потом что-то врезалось ей в ногу, в колено. В голове ослепительно вспыхнуло, раздался тошнотворный треск, который отдался в костях. А потом снова набежала волна, бросая Дженсен вперед, протащив по сросшимся скрученным отросткам. Ее толкнуло вверх по склону, который оказался шершавым, но податливым. Вода отхлынула, оставляя бывшего командира «Ориона-7» на том, что внезапно стало берегом.

Дженсен поняла, что лежит ничком на чем-то, что можно было бы назвать отмелью. Ее выбросило на сушу. Быть может, ненадолго. Вода, стекающая по склону, обратно в темное море, хватала ее за ноги. Дженсен начала соскальзывать и зашарила руками, цепляясь за берег. Это было бесполезно: ей не удавалось удержаться. Сейчас ее утянет обратно в бурлящую воду, унесет и снова начнет бросать, и на этот раз… Кто-то схватил ее за запястья и потянул вверх, подальше от кипящего прибоя. Она услышала, как Рао кричит что-то и тащит ее из воды, вверх по берегу.

Дженсен перекатилась на бок и несколько раз глубоко вздохнула. Рао кричала на нее, спрашивала, цела ли она, но бывший командир ее почти не слышала. Она была слишком занята ощущениями в своем колене. Если оно сломано и она не сможет идти, что они будут делать? Если у нее раскололась коленная чашечка, если под кожей остались только осколки кости, то… Вот только колено больше не болело. Вообще не болело. Оно полностью онемело. Дженсен не знала, хорошо это или плохо. Скорее всего, плохо. И она сделала то, что было, мягко говоря, неправильно, но этого требовало ее подсознание.

Дженсен осторожно встала и перенесла вес тела на левую ногу. Она не заорала. Не рухнула, как подкошенная. Нога выдержала. Что бы ни случилось с ее коленом, оно не сломано. По крайней мере, так ей казалось. Рао стояла рядом. Дженсен заключила ее в объятия, так что их фибергласовые нагрудники стукнулись друг о друга. А потом бывший командир отошла в сторону, испытывая неодолимую потребность лечь, что она и сделала, растянувшись во всю длину на почти твердой земле.

Берег оказался упругим и мягким, так что колени и кисти руки тонули в нем, создавая небольшие выемки. Дженсен подняла руку – и поверхность тут же выровнялась. Это ощущалось так, будто стоишь на громадном воздушном шарике. Рао продолжала что-то говорить, но напарница отвернулась от нее. Ей хотелось сначала понять, где они находятся, а уж потом решать ту проблему, которую обнаружила астробиолог.

Поверхность оказалась красновато-коричневой, и была не гладкой, а покрытой крошечными светлыми узелками, и напомнила кожицу осьминога. Дженсен осмотрелась и решила, что находится на каком-то острове из резиноподобного материала, который поднялся из неглубокого темного моря. Каждые несколько секунд поверхность словно вздрагивала – немного приподнималась и опускалась. А может, это только казалось.

– Дженсен, – сказала Рао, ее голос, наконец, пробился сквозь туман, заполнивший голову напарницы. – Хокинс, он…