Приподняв ее грудь, он снова поднес ее к губам. Потом, склонившись к ней, стал осыпать обжигающими поцелуями ее тело, слегка покусывая его, и кожа Гарриет моментально покрылась мурашками.

Потом он вдруг отодвинулся. Гарриет снова открыла глаза. Теперь в глазах Джема вспыхнул огонек неприкрытого желания.

– Я хочу тебя. Сейчас. – Он осторожно обвел кончиком пальца ее сосок. – Ты понимаешь, Гарриет?

– Да, – чуть слышно прошептала она. Он сильнее сжал ее грудь.

– Что-то мне подсказывает, что утром мне снова захочется заняться с тобой любовью. Еще раз.

Гарриет открыла, было, рот, но не успела. Слова замерли у нее на губах, потому что в этот момент рука Джема раздвинула ее ноги, нащупала чувствительное местечко между ними, и вместо слов из горла Гарриет вырвалось слабое «ах!».

Не сводя глаз с ее исказившегося лица, Джем снова обхватил ладонями ее грудь.

– Послушай, Гарриет, ты не зритель, а участник, – промурлыкал он ей на ухо.

– Да, конечно... я знаю, – пролепетала она. Теперь и в ее собственном голосе слышалось желание. И только тут смысл его слов вдруг дошел до ее сознания. – Что ты хочешь, чтобы я сделала? – Приподнявшись на локтях, Гарриет с вожделением оглядела его обнаженное тело. Возможно, ему хочется, чтобы она тоже его поцеловала, предположила она.

Он усмехнулся. Глаза Джема заискрились смехом, но стоило ему снова взглянуть на нее, как они потемнели от желания.

– Для начала просто ляг на спину и говори, что ты чувствуешь, когда я буду к тебе прикасаться.

Но ей мешало полученное в детстве воспитание...

– Да, – наконец услышала она собственный голос. – Нет, не здесь... о да, здесь! – Кончилось все тем, что трясущиеся губы отказались ей повиноваться, но к этому времени Джем успел превратить ее тело в чуткий музыкальный инструмент, откликавшийся на каждое движение его умелых пальцев. Гарриет казалось, Джем перебирает его струны – и в ответ рождается восхитительная мелодия.

Джем знал ее наизусть. И любил ее.

Потом они приняли ванну, после чего вытерлись полотенцем и снова забрались в постель. Вернее, кое-как добрались до постели, рухнули на кровать и уснули почти мгновенно. Оказывается, от любви тоже можно устать.

Открыв глаза, Гарриет почувствовала рядом горячее тело Джема. Свернувшись калачиком, он мирно посапывал возле нее. «Конечно, я не просто зритель, – улыбнулась про себя Гарриет. – Я участник!»

Все, что происходило между ней и Джемом – точнее, как все это происходило, – было для нее настолько ново и необычно, что она до сих пор не могла прийти в себя от удивления. Вообще говоря, до сих пор она всегда была именно зрителем. Или, точнее, слушателем, когда Бенджамин часами описывал ей очередную партию в шахматы.

Впервые почувствовать себя в совершенно другой роли было необычно. И... приятно.

Она осторожно провела кончиком пальца по его мускулистой груди. Джем, что-то, сонно пробормотав, перевернулся на спину и снова крепко уснул.

Какая все-таки странная штука этот... как его... пенис, подумала Гарриет.

На ощупь он оказался гладким и твердым словно мрамор. Она коснулась пальцем его плоти и почувствовала, что сгорает от желания.

А он в это время мирно спал – длинные густые ресницы лежали на щеках, грудь ровно и спокойно вздымалась в такт дыханию. Но Гарриет все никак не могла забыть, как еще совсем недавно он целовал ее, и при этом губы его касались самых сокровенных мест ее тела. Невольная дрожь пробежала по всему ее телу. Интересно, что будет, если и она сделает нечто подобное? Наверное, ему должно понравиться, решила она.

Перед этим, когда они вместе принимали ванну, она, набравшись храбрости, провела скользкой от мыла рукой по его копью. И сама испугалась – Джем запрокинул голову и хрипло застонал, словно от боли. А после этого мягко, но решительно отвел ее руку.

Но в его потемневших глазах она прочла желание... то же самое жгучее, ни с чем не сравнимое желание, от которого кричала она сама, когда Джем целовал ее... когда она раздвигала бедра, умоляя его взять ее.

Да, что-то ей подсказывало, что ему наверняка понравится, если она тоже поцелует его... там.

Она до того увлеклась, что напрочь забыла, что перед ней не статуя, а живой человек, и притом мужчина. Очнулась она, когда простыня отлетела в сторону, и тяжелое мужское тело навалилось на нее сверху.

Шутливо толкнув Джема в грудь, она опрокинула его на спину, и не спеша, расчетливо медленно начала играть с ним так же как перед этим играл с ней он. Ей хотелось... овладеть им. Сделать так, чтобы его тело стало принадлежать ей. Как бывает, когда знаешь его как свое собственное.

Хорошо запомнив урок, который ей преподал Джем, она превратила его тело в чуткий музыкальный инструмент – и очень скоро он лежал перед ней беспомощный, изнемогающий от желания. Из груди Джема вырывались хриплые стоны. Запустив руки ей в волосы, он умолял ее прекратить эту сладкую пытку.

– Я никогда не теряю голову, – прохрипел он. Гарриет так и не поняла, для чего он это сказал – то ли чтобы предупредить ее, то ли чтобы убедить в этом самого себя, неизвестно. И стиснул зубы так, что они едва не захрустели. – Гарриет... – выдохнул он.

Сделав вид, что не слышит, она вытянулась поверх него.

Кажется, он все-таки потерял голову. Вернее, она заставила его потерять – своими поцелуями, ласковыми прикосновениями, медленными, дразнящими движениями, которые сводили его с ума.

Потом он так долго лежал молча, что она даже испугалась.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – прошептала она.

– Лучше не бывает, – спустя какое-то время отозвался он. В голосе его слышалось что-то близкое к благоговению. С трудом, подавив смешок, Гарриет свернулась клубочком у него под боком.

И когда через мгновение он подмял ее под себя, она не удивилась. Это было похоже на разговор... молчаливый призыв, ее согласие, и безмолвный договор, который они заключили между собой.

А потом он одним мощным толчком ворвался в нее, и Гарриет внезапно показалось, что она чувствует оба их тела одновременно – его, огромное, горячее, изнемогающее от желания, и свое собственное, нежное, слабое, влажное. Она чувствовала его как себя.

Он потянулся к ее губам, и они обменялись поцелуями. Джем опять точно угадал момент – ее тело напряглось, призывая его.

«Мы теперь как будто один человек», – смутно промелькнуло в сознании Гарриет. Однако додумать она не успела – знакомый жар волнами разливался по всему ее телу, поднимаясь вверх от самых кончиков пальцев до разметавшихся по подушке волос. И очень скоро Гарриет уже забыла обо всем. Мир для нее перестал существовать – осталось лишь ощущение его сильного тела в ее объятиях и поцелуев, которыми он ее осыпал.

– Мне нужно собраться, – заявила на следующее утро Гарриет. Было еще очень рано. – А ты должен уйти отсюда, и поскорее. В любую минуту может появиться Люсиль – она обещала, что поможет мне одеться. Представляю, что будет, если она застанет тебя в моей спальне! Держу пари, бедняжка поднимет такой крик, что взбудоражит весь дом.