И еще. Мы не умеем жить сомнением. Мы страдаем, когда нас одолевают сомнения. Мы страдаем, не находя ответов на мучительные для нас вопросы. Но когда же мы поймем, что ответов нет? Любой ответ — это бегство, любой ответ — это модель, которая работает лишь «здесь и сейчас». Все ответы относительны и неоднозначны. Мы готовы слепо верить, только бы не сомневаться. Но если Бог — это Любовь, давайте учиться любить сомнения. Ведь именно они толкают нас вперед, все дальше и выше к Богам и Звездам, которые в нас.

Монах спросил Дзесю:

«Обладает ли собака природой Будды?».

Дзесю ответил:

«My». Чтобы достигнуть этого тонкого понимания, нужно полностью отсечь пути мышления[12].

Эпилог

«Реальность», «иллюзия», «искусство», «кайф», «честность», «нормальный», «ненормальный», «фантазия», «маска», «галлюцинация», «истина, скрытая под маской», «маска, скрытая под маской» — это понятия, которые выражают оценочное суждение наблюдателя и не имеют никакого смысла в отрыве от трансакции «наблюдатель-наблюдаемое».

Р. А. Уилсон

I

Нейрологическая ситуация такова, что все мы — роботы, автоматически реагирующие на импринтированные реальности авторитарного типа. Все наши мотивации порождаются случайными нейрологическими импринтами, сформировавшимися в период импринтной уязвимости.

Чтобы скрыть от обитателей человеческого улья упрямые факты об их генетическом роботизме, выдвигаются эксперты по связям с общественностью, которых иногда называют философами или богословами. Но, как выяснилось, философы и теологи лоббировали интересы своих туннелей реальности, поэтому моральное насилие стало повсеместным.

Мы не осознаем, что наше поведение определяется нормами морали. Мы не замечаем принуждения, которое оказывают нам семья, клан, церковь, школа, общество, государство и гражданское право. Мы не обращаем внимания на методы, с помощью которых каждый из этих институтов пытается лимитировать наше поведение с выгодой для себя. Зато мы обучены испытывать страх, чувство вины, мы знаем, что такое грех, зло и запреты. Кто угодно может манипулировать нашим чувством вины, нашим страхом и нашим «грехом», хотя виновность и невиновность, прощение и наказание представляют собой обычные элементы мифологии.

Мифология маскирует примитивную реальность плохо налаженных роботов, которые то и дело натыкаются друг на друга. Самые тяжелые и якобы неразрешимые социальные проблемы мы не сумели решить исключительно из-за собственного невежества, потому что не знаем и не хотим знать, как функционирует мозг и нервная система. Мы не верим в способности мозга эволюционировать и изменяться, потому что зациклились на вере в собственную беспомощность и механически повторяем давно выученные уроки.

Духовная технология широко применяется для уменьшения индивидуальной свободы и усиления власти идеологии и религии. Психолог-бихевиорист Б. Ф. Скиннер, выступая от имени авторитарного государства, ратовал за контроль «по ту сторону человеческой свободы и достоинства». В книге «За пределами свободы и достоинства» он пропагандировал необходимость модификации поведения общества за счет массового обусловливания. По его мнению, только так можно управлять и руководить обществом. Духовно-конвейерному обществу требуется полнейшая кооперация и послушное подчинение граждан, для чего требуется применение методик кнута и пряника, поощрения и наказания. Но уязвимость любой технологической системы, устанавливающей тоталитарный контроль над сознанием, состоит в том, что сначала должны быть удовлетворены предварительные условия. Эти условия требуют введения секретности и единомыслия. Утечка информации, свободомыслие (инакомыслие) и понимание применяемых принципов и техник позволяют избежать роботизации и программирования.

Когда-то давно нас убедили, что есть Он, и чтобы справиться с неопределенностью, нам остается уповать лишь на Него. Потом нас убедили, что Путь к Нему, каким бы именем Его ни называли, становится короче, если взаимодействовать с Ним через «посредника».

«Посредник» строит официальные учреждения — Церкви, принимает пожертвования, отпускает нам грехи, поставляет теологически подкованных глашатаев Истины, борется за численность паствы, разрабатывает богословские доктрины, устраивает Соборы, читает нам проповеди, учит чтить священные писания, жить в любви и не грешить из страха смерти.

«Посредник» обещает нам райскую жизнь после смерти. «Посредник» облекает себя духовной властью. Но вот незадача. Духовная власть развращает, разлагает, портит, калечит, расправляется и безжалостно уничтожает тех, кто навязывает свои правила другим. Власть над душами становится проклятием. Болезненную неспособность духовных вождей признать этот исторический факт можно объяснить только таинственным повреждением электропроводки, из-за которой в их нервных системах нарушена схема приема, обработки и передачи информации.

«Посредник», взявший на себя все Его полномочия — самозванец, ибо с Ним можно общаться непосредственно. Именно Он создает все реальности и миры, факты и интерпретации, карты и модели, хаос и порядок. Именно Он, как сказал Альфред Джерри, — это кратчайшее расстояние между нулем и бесконечностью. Он — это наш мозг.

Как только ты осознал, что твоя нервная система создает твою собственную реальность, извлекая ее из гераклитова потока, ты ощущаешь экзистенциальное одиночество. Возникает вопрос: каким дорожным указателям тебе следовать, какими показаниями компаса руководствоваться, к каким целям стремиться?

Вселенная учителей, богов и пророков напоминает однородную, вязкую, сладенькую молочную кашицу — эдакое однородное единство. Войти в контакт с настоящим Единством можно только тогда, когда повысишь порог чувствительности и точность калибровки, чтобы разглядеть неоднородность. Для этого нужна новая философия.

Эта философия не может опираться на слепую веру в Бога, в вождя, в авторитет. Она должна опираться на расширенное сознание, на знание нервной системы и умение ею управлять. Она предполагает терпимость к различиям, реальное право делать самостоятельный выбор, свободу личности и невмешательство в чужие дела. Это вызовет квантовый скачок в интеллектуальной эффективности и эмоциональном равновесии. Новая философия должна сохранить тенденцию сексуальной открытости и более честного, реалистического признания равенства полов и притягательного различия между полами. Мифологическим и религиозным символом этой философии должен стать не распятый на кресте богочеловек, а любовный союз мужчины и женщины.