Я заставляю себя улыбнуться, скрывая болезненную гримасу.

– Приятно знать, что у тебя шпионы в наших рядах, – храбро говорю я. – Впрочем, их явно меньше, чем наших агентов у вас.

Айбарем издает смех, похожий на скрежет гвоздя по стеклу.

– Думаешь, я трачу силы на то, чтобы следить за твоими чувствами, Мэра? Нет, моя дорогая. Просто я хорошо тебя знаю.

Он вновь смеется, обнажив белые зубы. Я рассматриваю шрам на подбородке Айбарема, чтобы изгнать из головы красивое, навязчивое, злобное лицо Мэйвена.

– Я знал, что ты не выдержишь, когда Кэл покажет свое истинное лицо.

Краем глаза я вижу, что Тиберий не двигается. Даже не дышит. Он не поднимает глаз, как будто старается прожечь взглядом дырку в полу.

– Он во многом создан так же, как и я. Вылеплен и сломлен нашим отцом… ему придали форму ходячей кирпичной стены, которую, как тебе казалось, ты любила, – продолжает Мэйвен устами Айбарема. – Он прячется за щитом, который называет долгом, но на самом деле правда куда менее приглядна. Кэл – воплощенное желание, как мы все. С той разницей, что ему нужны корона и трон. Нет цены, какую он бы не заплатил. Нет крови настолько дорогой, чтобы он отказался ее пролить.

Раздается хруст – Кэл трещит костяшкой пальца.

– Мы всегда возвращаемся к одному и тому же разговору, Мэйвен, – говорю я, отстраняясь с наигранной беззаботностью. Айбарем повторяет мои движения. – Айрис, скажи, пожалуйста, он тоже жалуется тебе на Тиберия, или я единственная, кому приходилось терпеть эту муть?

Айбарем поворачивает голову, словно глядя на Айрис.

– Ее губы вздрогнули. Кажется, она улыбнулась, – сообщает он. – Мэйвен сменил позу, он положил руку на решетку. Температура поднимается.

– Я задела за живое? – спрашиваю я. – Ох, я забыла, ты не знаешь, где граница между тобой и твоей матерью.

Сделав гримасу, Айбарем бьет себя ладонями по бедрам.

– Мэйвен ударил по решетке. Температура продолжает подниматься. Остальные заключенные наблюдают, – новокровка моргает, раздувает ноздри, тяжело дышит. – Он пытается успокоиться.

– Неразумно бросать вызов тому, у кого в распоряжении столько заложников. Я могу сжечь их всех, если захочу, – шипит Мэйвен сквозь зубы. Я буквально чую его гнев и страх за сотни миль. – А потом сообщу, что после успешной операции принца Бракена по возвращению себе своей законной территории выживших не осталось.

Это правда. Ничто не помешает Мэйвену перебить всех пленных. Они живут лишь благодаря его капризу.

Но я могу сделать ловкий ход.

– Ну или освободи их.

Он разражается удивленным смехом.

– Ты бредишь, Мэра?

– Разумеется, не просто так, – продолжаю я, оценив выражение лица Фарли.

Ее брови вздрагивают и задумчиво сходятся.

Я вижу, что Тиберий тоже бледнеет. Предыдущая попытка заключить сделку с Мэйвеном закончилась тем, что я несколько месяцев провела в плену.

– Помнится, в прошлый раз всё так хорошо закончилось, – хихикает Мэйвен устами Айбарема. – Но если ты хочешь вернуться, притворившись, что это ради спасения нескольких безымянных солдат, я не против.

– Я думала, Элара лишила тебя возможности мечтать, – огрызаюсь я. – Нет, Мэйвен, я имею в виду то, что Алая гвардия оставила на базе Бракена.

Лицо Айбарема вытягивается в подражание лицу мальчика-короля.

– Что?

Фарли ухмыляется, присев рядом со мной. Она обращается к Айбарему и, следовательно, к Мэйвену.

– Алая гвардия не доверяет Серебряным. Особенно тем, кого приходится держать под контролем, как Бракена. Рано или поздно что-нибудь случилось бы, и он перестал бы слушаться людей, которые держат его детей в заложниках.

– С кем я теперь говорю? – уточняет Мэйвен.

– Как досадно, что у вас короткая память. Впрочем, теперь я генерал Фарли, так что, возможно, у меня изменился голос.

– Ах да, – Айбарем щелкает языком. – Невозможно забыть женщину, которая впустила волка в стадо своих исключительно тупых овец.

Фарли улыбается, как будто ей подали необыкновенно вкусное блюдо.

– Эти тупые овцы нашпиговали вашу базу взрывчаткой.

На мгновение в комнате повисает мертвая тишина. Тиберий поднимает голову, его лицо искажено тревогой.

– Вы хоть понимаете, как это было опасно?

– Разумеется, – отвечает Фарли, не отводя глаз от Айбарема. – Молчи.

Он чуть заметно кивает.

– Ну, Мэйвен? – спрашиваю я, изображая милую улыбку. – Верни всех, кого ты послал на болота за нашими людьми, и попробуй обыскать базу, прежде чем мы ее уничтожим. Ну или отпусти пленных, и мы скажем, далеко ли ты стоишь от взрывчатки.

– Взрывчатка меня не напугает.

– Напугает, если тебе небезразличны солдаты, присягнувшие короне, – рычит Тиберий, подходя ближе. Его рука касается меня, и по спине взбегает волна жара.

Словно тень проносится по лицу Айбарема, когда он передает слова принца.

– Хорошо, что ты перестал прятаться, братец, – шепчет Мэйвен. – Я думал, у тебя не хватит смелости заговорить со мной.

– Назначь место, и мы посмотрим, у кого больше смелости, – выпаливает в ответ Тиберий – его гнев дик и неудержим.

В ответ Айбарем лишь грозит пальцем.

– Давай оставим красивые позы для того дня, когда тебе придется склонить колени перед Нортой, Озерным краем и Пьемонтом. Когда настанет неизбежное поражение.

С каждым словом его улыбка расширяется. Я чувствую, как растет тяжесть; стена становится все выше и выше.

Фарли кладет руку мне на плечо, не позволяя двинуться с места. Приказывая ждать.

Наконец Айбарем шевелится – он складывает руки на груди и усаживается поудобнее. Это жесты Мэйвена. Сплошной спектакль. Он отказался от фальшивой маски юноши, призванного к исполнению долга. На нем личина бессердечного и загадочного сына Элары Мерандус. Человека, который думает только о власти и больше ни о чем.

– Сколько бомб, вы сказали, генерал?

Он обращается к ней по званию, чтобы отвлечь, но Фарли так легко не собьешь с толку.

– Я ничего не говорила.

– Хм. Бракену не понравится, если базе нанесут дополнительный ущерб. Хотя мы заручились его верностью, вернув принцу детей. Так что, возможно, он не будет возражать…

Я не знаю в точности, где заложена взрывчатка. Мне известно лишь, что Алая гвардия сделала это некоторое время назад. Бомбы зарыты под шоссе, под взлетными полосами, под большинством административных зданий. Там, где они причинят максимум ущерба – не вражеским солдатам, а самой базе. Они настроены на определенную частоту, так что их можно взорвать одним сигналом. Безупречная смертоносная предусмотрительность.