Но некоторые машины снайперам не удалось вывести из строя, и они продолжали двигаться вперед. Тогда морские пехотинцы изрешетили машины пулями, пока те не остановились…

В машинах, как потом выяснилось, было полно иракских мирных граждан. Эти иракцы, видимо, пытались убежать от американских бомб, которые сбрасывали позади на той же дороге, и покинуть Багдад; эта дорога была главной дорогой, ведущей из города. Люди, возможно, не могли видеть солдат, которые были одеты в камуфляж и занимали позиции на земле и на крышах домов, чтобы приближающимся боевикам было тяжелее заметить их… В суматохе люди поехали прямо на батальон морских пехотинцев, которые тем же утром потеряли в бою двоих своих товарищей и получили предупреждение, что прямо на них движутся террористы-самоубийцы.

Людей перебили одного за другим. В семистах ярдах от передовых позиций загорелся голубой фургон; там погибли три человека. Застрелили старика, идущего по обочине дороги с палкой. На участке примерно в 600 ярдов оружейным огнем остановили пять или шесть машин. Когда огонь затих, на земле лежал десяток трупов, только на двух погибших была военная одежда или оружие.

Командир отделения, когда стрельба закончилась, закричал: «Мои люди не знают снисхождения. Прекрасно».

Я насчитал не меньше шести расстрелянных машин. В большинстве из них были трупы, или же трупы лежали рядом. В крыле синего фургона «Киа» было больше 20 пулевых отверстий. Два тела лежали на передних сиденьях; это были люди в обычной одежде без всякого оружия, насколько я мог видеть. На заднем сиденье женщина в черной чадре упала на пол; она тоже была мертва. Никакого груза в фургоне видно не было — ни чемоданов, ни бомб…

Подошел журналист и сказал, что мирных граждан убивать не надо было…

«А ты можешь сказать, кто это?» — сказал капрал Вентура. Он говорил резко, как будто пытался скрыть злость. «У тебя в одной машине сидит солдат с АК-47, а в другой мирные граждане. Ты можешь угадать? Не можешь».

Он остановился. Потом он продолжил, все еще расстроенный тем, что убийства были напрасны.

«Один такой фургон подорвал наш танк. Машина была заминирована. Когда мы приказываем им остановиться, они должны остановиться», — сказал он, имея в виду мирных жителей. «Мы должны сами заботиться о своей безопасности. Мы много недель назад раздавали этим людям листовки и призывали их уйти из города. Ты не можешь обвинять солдат в случившемся. Это ерунда. О чем ты думаешь, заезжая на такси в самую зону боевых действий?»

«Половина из них выглядит, как мирные люди», — продолжил он. Он имел в виду нерегулярные войска. «Я имею в виду, что у меня тоже есть чувства, и это разрывает мне сердце, но ты не можешь сказать, кто из них кто. Мы сделали больше, чем достаточно, чтобы помочь этим людям. Мне кажется, я никогда не читал про войну, в которой не погибали бы невинные. Невинные люди умирают. Мы ничего не можем с этим поделать…»

Расстрелянные машины стояли в нескольких сотнях ярдов от позиций солдат, которые стреляли по ним. Пехотинцы могли подождать подольше, прежде чем открывать стрельбу, и в этом случае, может быть, машины остановились бы или солдаты сами бы разглядели, что в машинах сидят простые люди. Снайпер знал это. Он знал, что на мосту случилась трагедия. И поэтому, раз дело происходило в Багдаде, он перестал оправдывать действия своих солдат и заговорил об их чувствах. Он и другие морские пехотинцы, по его словам, приехали в Ирак не для того, чтобы всаживать пули в женщин и стариков, которые просто ищут убежища…

Убитые мирные жители — точное их число не известно и вряд ли когда-нибудь станет известно — заплатили сполна за переправу на мосту Дияла или в других местах в Ираке. Но сполна заплатили и те, кто несет ответственность за их смерть. У этих людей не было правильной войны с умными бомбами и хирургически выверенными взрывами. Это была война, как всегда, война лицом к лицу, война, которую описал Шерман, кровавая и жестокая.

Хотя множество невинных людей трагически погибли в бою только за один этот день — может быть, больше, чем за продолжавшуюся неделю битву за каждый дом в Дженине, — никто не называет это резней. Это был обычный бой между регулярной армией и террористами, которые прячутся среди мирных жителей. Израиль, как и Америка, пытается вести такие бои, сохраняя соответствующий баланс между самообороной и чрезмерным риском для невинных людей.

Помимо Этического кодекса, который изучают все израильские солдаты, есть еще Верховный суд Израиля — уникальное явление в мире, — который осуществляет контроль над решениями военных с точки зрения их соответствия диктатуре закона и создания излишней опасности для мирных жителей. Представьте себе, например, такую дилемму между плохим и еще худшим, с которой сталкиваются израильские военные, когда они пытаются обезвредить вооруженного террориста, прячущегося в доме. Если солдаты подойдут к дому и вышибут дверь, они рискуют, что террорист застрелит их, как это уже было со многими солдатами. Поэтому армия выработала тактику, которая называется «правило соседа», — в соответствии с ней сначала требуют, чтобы террорист сдался, через громкоговоритель. Если это не помогает, они посылают в дом соседа-палестинца, который должен отнести террористу послание с требованием сдаться.

По данным Армии обороны Израиля, «правило соседа» эффективно срабатывает уже более двадцати лет и спасает жизни многим израильским солдатам, а также и палестинцам, которые заперты в доме с террористом. Летом 2002 г. соблюдение этого правила привело к первой жертве со стороны палестинцев. Мужчина по имени Нидаль Абу Мхисан был застрелен террористом, который по ошибке принял его за израильского солдата. Израильская армия дала Мхисану бронежилет, но тот не спас его.

В результате этой трагедии, когда мирный палестинец принял на себя пулю террориста, предназначавшуюся израильскому солдату, несколько израильских правозащитных организаций возбудили дело в надежде, что Верховный суд запретит использовать в дальнейшем «правило соседа». Ни один другой Верховный суд в мире не стал бы даже слушать подобное дело, в особенности во время войны. Верховный суд Израиля не только заслушал это дело, но и вынес решение, запрещающее Армии обороны Израиля использовать такую процедуру в будущем, даже если полевой командир полагает, что это несет в себе небольшую угрозу для мирного жителя и может спасти жизнь его солдатам.

Важно не то, было ли это решение правильным или нет — лично я считаю, что оно правильное, — а то, что Верховный суд Израиля приказывает военным изменить их проверенные временем тактики, чтобы они соответствовали диктатуре закона, даже если это ставит под угрозу жизнь солдат. Если объективно взглянуть на факты в контексте, становится абсолютно ясно, что ни одна страна в новейшей военной истории не защищала права невинных людей из числа врагов больше, чем Израиль. Назовите любую страну, которая столкнулась со сравнимой угрозой собственному гражданскому населению и ответила бы на нее с большим вниманием к безопасности вражеского мирного населения, подвергая риску собственных солдат. Конечно, это не Великобритания или Соединенные Штаты, которые бомбили вражеские города, и не Франция или Россия, которые поступали еще хуже.