База ученых, расположившаяся на берегу этого озера, со временем превратилась в одну из наиболее мощных крепостей Зоны. Я надеялся под покровом ночи добраться до нее, продать экзоскелет и разжиться у начальника базы профессора Сахарова более удобной броней вместе с оружием. Но если «монолитовцы» уже прочесывают местность, дела мои плохи. Надо было попытаться сразу после взрыва рвануть в сторону Буряковки. А теперь уже вряд ли получится, тем более без оружия…

— И долго ты здесь еще загорать собрался? — раздался у меня над ухом задумчивый голос. — Там, к твоему сведению, «монолитовцы» местность прочесывают.

Проклятый шлем! От рева его динамика до сих пор звон в ушах стоит, за которым я и не услышал шагов Шрама. Хотя это, понятное дело, не оправдание.

Наверно, все было написано на моем лице, потому что наемник протянул мне мой автомат, оставленный в Толстом лесу, и сказал:

— В этом панцире не слышно ни хрена, сам бегал, знаю. Поэтому бери ствол и погнали, пока фанатики нам пятки «Шмелями» не поджарили. Уж больно ты их разозлил своим прорывом, исполненным, кстати, отменно. Честно говоря, даже я бы не додумался до такого.

«Интересно, с чего бы это он такой добрый?» — подумал я. Но особенно раздумывать было некогда, поэтому я забрал свой АК вместе с сумкой, набитой пустыми и полными магазинами. Пустых вроде должно быть больше, чем полных, но сумка приятно оттягивала руку, лишенную брони. На бегу я проверил магазины — так и есть, Валерьян позаботился и набил их трофейными патронами под завязку. И на том спасибо.

Не сговариваясь, мы бежали со Шрамом вдоль оврага на восток, к Янтарю. Расстояние немаленькое, а чертова броня вдвое сокращает скорость передвижения. Тем более что батарея, от которой работают механические мускулы, разряжена на три четверти…

Правда, те, кто бежали за нами, передвигались ненамного быстрее. Обернувшись назад, я увидел мелькающие за кустами фигуры, облаченные преимущественно в тяжелые экзоскелеты. Но были среди них и те, кто бежал впереди и намного быстрее.

— Шестеро в легких брониках, на пулю напрашиваются, — бросил на бегу Шрам. И остановился. — Беги, я их встречу, а потом тебя догоню.

После чего скользнул в неглубокую ложбину, мгновенно изготовив к стрельбе свой «Винторез».

Спорить было бессмысленно, потому я, не снижая хода, припустил по старому маршруту, стараясь выжать из экзоскелета максимум. Позади раздался первый еле слышный хлопок «Винтореза», и ветер, дующий мне в спину, донес до меня крик боли, который не смог заглушить даже бронированный шлем. Шрам хорошо знал свое дело, не убив первого легконогого «монолитовца», — орущий от боли товарищ гарантированно демотивирует подразделение, даже если оно состоит из убежденных фанатиков, не имеющих привычки оказывать помощь раненым. А Шрам наверняка знал, куда нужно стрелять, чтобы причинить максимальную боль.

Потом я услышал взрывы и, обернувшись, увидел, как ложбина, в которой скрывался наемник, окуталась облаком дыма. Не иначе по ней саданули из подствольников. Вернуться?

— Даже не думай, — раздалось из висящей на моем плече рации, которую я все еще почему-то не выбросил…

Вслед за этими словами из облака пороховой гари вынырнула фигура в коричневом пыльнике и зигзагами рванула вслед за мной.

Догнал меня он довольно быстро.

— Четверых точно положил, остальных как минимум подранил. Ну как твой самовар? — осведомился наемник, хлопнув меня по стальному плечу. — Не перегрелся?

— В процессе, — хрипло выдохнул я. Механические мускулы были приспособлены для чего угодно, только не для гонки по пересеченной местности.

— Поднажми, сталкер, — выдохнул Шрам, которому после спринтерской пробежки тоже было несладко. — Маленько осталось.

Это и без него понятно. Гигантская перевернутая чаша научной станции, облепленная бородавками бронеколпаков, невольно внушала уважение одним своим видом. Ученые неслабо вложились в это сооружение, но не прогадали. Члены любой группировки Зоны, включая «монолитовцев», «ренегатов» и даже, по слухам, «грешников» охотно сотрудничали с «яйцеголовыми», покупавшими артефакты и дефицитные в Зоне патроны по самым высоким ценам. Правда, неясно было, откроют ли они тяжеленные бронированные двери перед двумя сталкерами, преследуемыми членами группировки, хозяйничающей на данной территории.

— Будем надеяться на лучшее, — хмыкнул Шрам, сплюнув на бегу вязкую слюну. Похоже, он думал о том же, что и я.

Мы достигли цели. Осталось выяснить, пустят ли нас внутрь. Теперь уже я прикрывал спину наемника, пока он, ткнув в кнопку переговорного устройства, беседовал с невидимым привратником.

— Кто такие? — бесстрастно осведомилась блямба, вделанная в броню рядом с косяком.

— Шрам и Снайпер.

— Согласно внутреннему уставу научной станции сталкерам открывать запрещено вследствие введения на территории базы чрезвычайного положения, — ответил второй, совсем уж деревянный голос, который вряд ли мог принадлежать живому человеку, скорее какой-нибудь дубоголовой «Буратине» с инструкцией в черепе вместо мозгов…

Я трижды выстрелил одиночными, и бронированное забрало шлема, неосторожно показавшееся из-за кустов, раскололось надвое. Но следом за ним показались еще двое «монолитовцев» в аналогичных экзоскелетах, которые одновременно выпустили по очереди из автоматов. И мне ничего не оставалось делать, как прикрыть собой незащищенную спину Шрама.

Пули ударили в нагрудные пластины, и лишь благодаря усилиям завизжавших от напряжения сервомоторов я не завалился на наемника, что нелучшим образом сказалось бы на его здоровье, — экзоскелет весил с полтонны, и попасть между ним и бронированной стеной научной базы удовольствие сомнительное. Грудь заныла, наверняка завтра на ней синяки будут с кулак величиной — если, конечно, я доживу до завтра.

Я выстрелил, но «монолитовец», сместившись вбок, ловко присел. Моя пуля лишь скользнула по его шлему, правда, вторая вошла точно в сочленение между забралом и нагрудной броней, опрокинув ловкача на спину. В это время его напарник, прекратив стрельбу, выхватил гранату…

— Мать вашу, суки яйцеголовые, доложите Сахарову или Круглову! — надрывался Шрам. — Они узнают, что вы нам дверь не открыли, сто пудов головенки вам с резьбы посворачивают!

— А шли бы вы, уважаемые… — обиженно отозвалась блямба. И тут же другим, уже знакомым голосом произнесла: — Так-так, что тут у нас?

— Какие-то неадекваты, профессор, посмотрите сами в монитор, — пожаловался невидимый «Буратино».

— Отчего же, я с ними вполне знаком…

Я выстрелил, очень надеясь, что мои навыки, несколько атрофировавшиеся за время, проведенное на острове, не подведут меня на этот раз. Если честно, я где-то в глубине души сейчас вознес короткую, но проникновенную просьбу, очень похожую на молитву. Кому — не знаю. Но, наверно, все-таки Зоне. Болотный Доктор говорит, что все мы — ее дети, так кого как не собственную мать зовет человек в минуту смертельной опасности?