— Значит, меня тошнит от них?

— Да не тошнит тебя! — раздражается Элис.

Я испытываю ее терпение, растягиваю его как резинку. Оно оказывается таким тонким, что аж просвечивает. Я тоже могу быть терпеливым или нетерпеливым — по ситуации.

Черт, я в самом деле под кайфом, парю, как в невесомости…

Но спустя миг дурман проходит.

Мой разум чист как стекло.

— Что, черт возьми, тут произошло?

— Вот ты мне и расскажешь. Но позже. Мы будем у цели всего через час.

— А куда мы едем?

— В тихое, безопасное и уединенное место. Джо постарается успеть туда раньше нас.

— Мы с ним оба спаслись. Оба улетели с Марса.

— Я знаю.

— А они хотели перебить нас — всех до единого.

— Так и есть.

— Но ты не откроешь мне правду прямо сейчас, да? Будешь ждать, пока сам не догадаюсь или кто-то мне не расскажет?

— Потерпи. Уже скоро, Винни, — кивает она.

Перед тем как нас намазали космолином, орбитальное командование пообещало тем, кто участвовал в кампании, медали с эмблемой нашей роты. Но то, что творится сейчас у меня в голове — и у других тоже, у Диджея, например, — отодвигает все посулы на второй план.

Меня увозит куда-то красивая, эффектная женщина, которая отменно разбирается в кулинарии и биодобавках, заявляет, что знакома с Джо… и знает, что для меня хорошо, а что плохо.

— И последнее, — говорю я.

— Последнее, — соглашается Элис, наклоняясь вперед и пристально глядя на меня.

Я шепчу очень тихо, чтобы не услышал водитель:

— Я — ценная фигура в этой игре, да?

— Не просто ценная — незаменимая.

Мы шаг за шагом поднимаемся вверх и удаляемся от зала с мертвыми кобольдами, люка и скрывшейся в нем Койл. Боже, у меня сейчас мозг взорвется. Надо отвлечься от мыслей о капитане, ее сестрах и орбитальном командовании.

Подумаю-ка я лучше о кобольдах. Зачем они копают? Может, просто потому, что это их предназначение. Как термиты уничтожают все на своем пути, так и кобольды не успокоятся, пока не превратят штольню в каменную труху.

Мы сворачиваем то влево, то вправо, но неизменно движемся вверх. Проходит около часа, и тут мы замечаем на металлическом потолке и стенах отблески света.

— Это же Мишлен! И Ними! — орет Диджей.

Несмотря на тесноту коридора, мы сбиваемся в кучу и светим друг другу в лицо фонариками. Наши друзья выглядят так, словно их пропустили через мясорубку: от гермоскафов остались одни лохмотья, шлемы пробиты, экраны оторваны. Мишлен прижимает к груди сломанную руку.

Акерли пытается помочь ему, но Мишлен шарахается в сторону и закатывает глаза как испуганная лошадь.

— Где остальные? — спрашиваю я.

Мишлен описывает круг уцелевшей рукой — вверх, вниз, по сторонам — и говорит:

— Дерьмо падало с такой высоты, что мы его даже не учуяли.

— Не приставай к нему, — кривится Ними, — спрашивай лучше меня, пока я соображаю.

— Как жаль, что я не соображаю… — затягивает Мишлен.

Ними мягко прикрывает другу рот ладонью, Мишлен сползает по стенке и опускает голову.

— Расскажи про Койл, — прошу я.

— Перед смертью этот корейский генерал, Квак, дал ей последние указания. Я думаю, затем они все сюда и пришли.

— Долбаные генералы, — бормочет Мишлен.

— Какие указания?

— У сестер в рюкзаках до хрена кассет с отработанной материей. Видать, на Земле решили, что эта шахта должна взлететь на воздух. Так мне кажется. И Бойцовому Петуху… то есть подполковнику Русту тоже. Поэтому Койл и напала на форов. У несчастных ублюдков не было ни единого шанса.

— Сестры убили их всех?

— Попытались, но некоторые улизнули.

— А что с Тил? Фермерской женушкой?

Ними качает головой.

— Мы с Мишленом вырвались оттуда, и Бойцовый Петух, наверное, тоже. Но самый ужас в другом: внизу разгуливают какие-то существа! Похожи на клубки из соломинок, но бегают очень шустро.

— Мы их тоже видели. Это кобольды, — объясняет Бром.

— Они заполонили весь туннель, как раз когда Койл поставила форов к стенке — казнила их, чувак! Садистка чертова…

— Койл вроде как приказ такой получила, — вклинивается Мишлен, — но выражение лица у нее было охренеть какое странное…

— И де Гузман, значит, со своей «газонокосилкой»… — Ними пытается сглотнуть, но у него ничего не выходит.

Он поглаживает шею рукой, словно пытаясь протолкнуть слюну вниз. Чудо, что Ними вообще в состоянии говорить.

— А потом нас снова затолкали в большой зал, и туда нагрянули эти странные существа из соломинок, стекались буквально со всех сторон, клянусь, это правда…

— Чистая правда, — поддакивает Мишлен, поднимая глаза.

— Сестры убрали «газонокосилку» и повели нас в другой коридор, в котором полно огромных сверкающих кристаллов, и начали минировать его, вытаскивали взрывчатку из рюкзаков как герл-скауты печенье… И тут кристаллы как почернеют! Стены будто превратились в черное стекло, и на них выросли шипы. И эти шипы схватили Магсайсай и Сенизу, порвали им гермоскафы и… боже мой!

— Помогите встать, — просит Мишлен.

— Они обе стали черными и блестящими, как статуи, — заканчивает Ними.

Диджей переглядывается со мной, и мы поднимаем Мишлена на ноги.

— Проклятие медузы. — Я жалею о своих словах, едва они успевают сорваться с языка.

У Акерли и Брома такой вид, словно они готовы бежать куда глаза глядят.

— Мы не видели, чем все кончилось, — говорит Ними, — но шипы намертво пригвоздили сестер к стенам…

— Твердые и блестящие, а внутри светлячки! — подхватывает Мишлен. — Они типа так защищаются!

— Кто защищается? От кого? — недоумевает Бром.

Пора вернуться к насущным проблемам.

— Где они сейчас? — спрашиваю я.

— До всей этой неразберихи Койл собиралась спуститься в самый низ шахты. Старик фор назвал это место Церковью. Сестры пытали его. Он отказывался говорить, но Рейф…

Мишлен в ужасе закатывает глаза и со всей дури молотит здоровой рукой о стену, того и гляди заработает второй перелом.

— Держи его, Бром, — приказываю я.

— Он ранен, дружище. Мы должны вывести его на поверхность, прочь от этой пещеры. — В глазах Брома застыла мольба.

— Снаружи нас кое-кто поджидает, забыл, что ли? — холодно одергивает его Акерли. — Сестры до сих пор держат в плену хороших космодесантников?