– Итак, господин политтехнолог, вас зовут Нил Константинович Стариканов?

– Да, – абсолютно уверенно произнес господин политтехнолог.

Все задрали головы, глядя на проекционный экран, где высветилась реакция бесстрастного «детектора лжи»: «НЕПОЛНАЯ ПРАВДА».

Стариканов не очень охотно признал, что таки да – в документах у него значится «Нинел», то есть «Ленин» наоборот. В зале раздались смешки, но зато публика уверовала в действенность полиграфа, раз он способен улавливать подобные тонкости.

Маша задавала простенькие вопросы один за другим:

– Сколько вам лет?

– Сейчас вы живете в Москве?

– Сколько пальцев у вас на руках и ногах?

«Детектор лжи» каждый раз уверенно подтверждал правдивость ответов. А затем Маша с таким же невинным видом спросила:

– Ваша партия торгует депутатскими мандатами?

Стариканов вздрогнул, но нашел в себе силы улыбнуться и ответил:

– Наша партия никогда не торговала и не торгует мандатами.

«НАГЛАЯ ЛОЖЬ» – тут же высветилась на большом проекционном экране реакция «детектора лжи».

Нил Константинович делано хохотнул и развел руками.

– Электроника иногда и ошибаться может.

– Нет, не может, – серьезно произнесла Маша и тут же задала следующий вопрос: – Одно депутатское место по партийному списку обходится покупателю в шесть-семь миллионов долларов?

– Я же уже сказал – мы не торгуем мандатами, – сильно занервничал политтехнолог.

И вновь возникла надпись: «НАГЛАЯ ЛОЖЬ».

– А должность начальника ЖКХ в столичном округе купить у вас можно?

– Нельзя! – рявкнул Стариканов.

«ОБМАНЫВАЕТ».

Если бы ток-шоу не шло в прямом эфире, Нил Константинович метнул бы в Машу трибуну-пюпитр. Он принялся срывать с пальцев электроды…

Режиссер предвыборного шоу Кореневский видел все, что происходит в студии, не только на экранах мониторов, но и через стекло аппаратной. И тихо обмирал от ужаса, но помнил о бумагах с компроматом. А потому инициативы и не проявлял.

Зазуммерил селектор. На связи был гендиректор канала.

– Прерывай трансляцию. Срочно.

– Так ведь для рейтинга…

– Какой, на хрен, рейтинг? Это политика.

– Понял, – ответил Кореневский; двинув ползунки всех микрофонов вниз, убрал звук, после чего запустил бегущей строкой «приносим извинения за технические неполадки», и погасил свет в студии.

Рассвирепевший Стариканов кричал на своих охранников:

– Что значит не можете найти их?.. Быстро предупредить полицейский пост на входе в комплекс, чтобы их задержали… Как это так?.. На турникете говорят, что они не входили в «Останкино»? Быть этого не может!

Да, неспроста сегодняшним утром на крыльце телецентра к Нилу Константиновичу подошла гнусная грязная старуха, которая, потянув своим крючковатым носом, сказала ему, что дерьмом запахло. Сказала и словно в воздухе испарилась. Охранники с ног сбились, ее разыскивая…

Тем временем Ларин и Маша, одетые в мешковатые рабочие комбинезоны, уже сидели в просторной кабине мусоровоза. Машина остановилась у хозяйственных ворот, и охранник, ни секунды не колеблясь, дал ей выехать на улицу…

…Настоящего же полиграфолога, его ассистентку и их водителя люди Дугина с часик-другой покатали по Москве. После чего свернули в один из дворов, высадили пленников у желтого мини-вэна и, ничего не говоря, укатили прочь.

– И что это было? – почесал затылок усач.

– Не знаю. Но они ничего не взяли, – осмотрев салон, сказала женщина.

– А кофр с детектором на месте? – напрягся полиграфолог.

– Как стоял на заднем сиденье, так и стоит, – ответила ассистентка.

* * *

Ларин только что вернулся из отпуска, в который его силой отправил Дугин. Пара недель ничегонеделания на теплом море под пальмами уже немного утомила Андрея. Ему казалось, что он вернулся в другой город. Москва выглядела непривычно. Он стоял на Садовом кольце, поджидая, когда появится Маша. Вокруг было многолюдно. Люди подтягивались к самому краю тротуара. У многих на одежде трепетали на ветру приколотые белые ленточки. Развевались они и на антеннах, боковых зеркальцах едущих по Садовому машин. Многие водители приветственно сигналили тем, кто вышел на улицу. Автомобили, словно управляемые одной невидимой силой, сбавляли ход, стопорили движение. Вскоре они сбились в неторопливо двигавшийся общий поток. Вспыхивали аварийки, дорожное движение вмиг превратилось в акцию протеста.

– Ну, как тебе? – Маша подошла к Ларину со спины.

– Ты знаешь, красиво. И лица у людей другими стали. Вроде бы все умнее выглядят, чем раньше. Красивее, благороднее. Давно такого не видел.

– Ну, это здесь. Есть и другие митинги, которые «за». Там и другие лица увидеть можно.

– Гопота – она так же бессмертна, как коррупция, – резюмировал Андрей, – у них, к сожалению, нет ни партийной принадлежности, ни национальности.

– Как отдохнул?

– Ты же знаешь мой принцип – к компьютеру на отдыхе не подхожу. А тут не выдержал, залез. Выходит, Дугин так и не сбросил в Интернет всей той гадости, которую я на этих мерзавцев накопал. А перед выборами это было бы неплохо сделать.

– Ты же понимаешь – выборов как таковых не было. Нужный результат просто «нарисовали». Есть вещи, с которыми даже наша организация справиться не может. И политическая система – одна из них. Павел Игнатьевич мудро поступил. Он Стариканова и его партайгеноссе с компроматом ознакомил. За то, чтобы все это в Интернете не появилось, им пришлось отказать самым одиозным личностям в депутатских мандатах, ну и парочку людей из нашей организации в Госдуму пропустить. Так что будут у нас внедренные агенты с правом голоса и в профильных Комитетах.

– Да людям все равно, кто в Думе сидит, – не выдержал Ларин.

– Не скажи, – обвела взглядом тротуар и проезжую часть Садового кольца Маша. – К тому же Стариканову и его подельникам пришлось аннулировать продажу многих «хлебных» должностей в образовании, медицине, коммунальном хозяйстве и поставить начальниками просто хороших профессионалов. Так что, надеюсь, сосульками будущей зимой никого не убьет.

– Хоть что-то, – усмехнулся Андрей и обнял напарницу за плечи.

К ним подошла девушка-активистка. В руках ее развевались сотни белых лент. Две из них она протянула Ларину.

– Присоединяйтесь.

Ленты Андрей взял, сунул в карман и при этом произнес:

– Нет, спасибо. Мы просто погулять вышли. Политикой не интересуемся.

Активистка, оставив аполитичную парочку в покое, переключилась на группку пенсионеров.