Игорь задает себе вопрос, почему же весь этот народ находится во дворе, и тут же догадывается: сейчас ведь время обеда, работники воспользовались своими правами и вышли прогуляться или просто подышать. Кстати, здесь принято в обед играть в волейбол: есть мяч и натянута сетка. Игорь продолжает движение, но когда, по своему ощущению, он должен уже очутиться в самой гуще столпившегося во дворе народа, то понимает, что, оказывается, уже миновал всех тех, кого собирался хотя бы поближе рассмотреть. Заодно он отмечает и то, что все они, кажется, только что очень интенсивно общались, но он не в состоянии уловить ни единого членораздельного звука и даже, что уж совсем странно, запечатлеть хоть какую-то жестикуляцию.

Кумиров находит себя в одноэтажном корпусе. Здесь расположен отдел оформления, как его почтительно именуют в этой организации. Здесь работают копировщицы, переплетчики, осваивается осторожно входящая в моду множительная техника, на дверях время от времени появляется кодовый замок, который лишний раз подчеркивает общегосударственную важность этого подразделения. Иногда высшие чины заводят речь об особой пропускной системе на территорию отдела. Начальник отдела тем временем усердно исполняет «потусторонние» заказы, как здесь называют всевозможную нелегальщину, и исправно делится полученными суммами с руководством. Поэтому у него все до сих пор нормально. Поэтому, как полагает Игорь, здесь и пытаются ужесточить порядок входа и выхода.

Кумиров двигается по зданию отдела оформления и почему-то без удивления замечает, что не может опознать не только общий вид хорошо знакомых ему помещений, но даже ни один из видимых предметов, к тому же все вокруг то ли очень щедро посыпано пеплом, то ли обмазано глиной. Он нервно петляет по коридорам, проходя сквозь лишенные дверей неожиданно узкие проемы. Вокруг не видно ни одного человека.

«Я тут не заблужусь?» — вяло опасается Игорь и тотчас замечает перед собой древнюю старуху. Ему мерещится, что женщина сидит, хотя она может находиться и в ином положении, просто, глядя на нее, мужчина не может в точности сказать, чем же она занята. У старухи почти черное лицо. Наверное, она просто очень смуглая, догадывается Кумиров, и это его почему-то сразу успокаивает. Женщина молчит. Он совершает вокруг нее несколько кругов и, не желая показаться человеком со странностями, решает следовать дальше. Он тотчас обнаруживает очередной проем, за ним виднеется еще несколько таких же серых проемов, соединяющих такие же серые помещения. Игорь без всякой опаски шагает внутрь.

Он долго блуждает по пустынным помещениям, с нарастающей тревогой ожидая в конце своего маршрута неминуемого подвоха. Так оно и выходит: Кумиров упирается вдруг в старинную, но очень прочную дверь, которую ему скорее всего ни за что не удастся выломать без каких-либо приспособлений или чьей-нибудь помощи. Для самоуспокоения Игорь все-таки толкает мощную конструкцию. Она даже не дрогнула! Тогда он решает вернуться назад.

Обратный путь кажется страннику гораздо короче его нескончаемых мытарств. Вот и проем, за которым он видит уже знакомую ему старуху. За время своего путешествия Кумиров успевает заметить, что он воспринимает все происходящее не столько глазами, сколько мозгом. Именно в мозг заранее поступает сигнал о том, что перед ним сейчас возникнет та или иная картина. А некоторые ситуации определенно формируются под диктатом его воображения. Так же и сейчас: едва он успевает подумать о том, что женщина, наверное, все же должна находиться в сидячей позе, как это и происходит буквально на его глазах. Вторая его мысль была о более точном возрасте сидящей, и тотчас она предстает перед ним молодой и необычайно привлекательной.

— Здравствуйте, — произносит непрошеный гость. — Извините за беспокойство, но я не смог там выйти, просто не справился с дверью. — Игорь указывает рукой на исторгший его серый проем. — Поэтому мне пришлось вернуться, чтобы пройти назад тем же путем.

— Я знаю. — Молодая особа кивает, и Кумиров не может разгадать, что содержится в легком движении ее головы: покорность или повеление? — Наверное, здесь все очень изменилось… — А что прозвучало теперь? Утверждение или вопрос? Он вновь озадачен и не ведает ответа!

Игорь пытается рассмотреть лицо красавицы и сразу понимает, что он почему-то не может встретиться с ней глазами, поэтому лишь окидывает женщину поверхностным взглядом и неизменно обращается к серому не опознаваемому интерьеру. Сидящая очень богато одета и украшена. В ее темно-золотистых волосах вспыхивают драгоценные камни.

Эта смуглая азиатка с набеленным лицом откуда-то с востока — догадывается Кумиров и неожиданно для самого себя спрашивает:

— Простите, вы кто по национальности?

Азербайджанка, — с улыбкой отвечает женщина, и только тут гость обращает внимание на ее рот, который, оказывается, тоже очень своеобразно украшен: ее губы обрамлены драгоценными металлами и также сверкают чудесными камнями. Элементы металла виднеются и на лбу, и на скулах заморской красавицы.

«Никакая она не азербайджанка! А кто же? Каков ее истинный возраст? Была старухой, а стала молодой? Черное лицо превратилось в напудренную маску? А она очень притягательна. Мне бы очень хотелось…» Игорь пытается исподволь рассмотреть руки сидящей женщины, но никак не может найти их своим своевольным взглядом.

— Сколько вам лет?

— Двадцать пять. — Женщина улыбается. Уста были сомкнуты, и, наверное, гостю только кажется, что она тихо произносит, словно выдыхает: — Женщины Востока…

Кумирову вдруг удается посмотреть в глаза сидящей: они оказываются совершенно черными, и невозможно разделить их на понятные зрителю детали — зрачок, белок, веки.

— Я пойду? — неуверенно спрашивает Игорь, уже смутно догадываясь об имени своей неожиданной знакомой. — Вы позволите?

— Вас держат? — отвечает вопросом загадочная красавица, блистающая драгоценностями в сером помещении с размытыми границами стен и потолка. — Там открыто…

И вновь двойственность в интонации: она утверждает или спрашивает? Кумиров обращается в обратный путь… Он просыпается. Он — в салоне собственного автомобиля. Что же за украшения были у его хозяйки? О господи! Они ведь поддерживали ее беспомощную челюсть! Да это же была сама Смерть! «Молись, Игореня! Снаряды ложатся все ближе, как говаривал твой покойный друг и учитель. Неужели я избежал ее? А хорошо ли это? Вот циник! Почему, может быть, как раз кстати? Может быть, твой час уже пробил! А если нет, то тогда кто и для чего тебя уберег? Кто вернул тебя обратно, как ты думаешь? Ну произнеси их имена, не бойся! Что-то ты в последнее время стал таким робким. Какие-нибудь дурные предчувствия?»

— Завтракать будешь? — Голос жены нарушил оцепенение Кумирова и вернул его в реальный мир. Женщина смотрела на него усталыми, воспаленными глазами. — Чай, кофе?

«Опять обширялась, идиотка! — подумал мужчина, всматриваясь в изнуренное женское лицо. — Вот ведь история: за несколько лет превратилась в форменную мумию! Может, ее в музей сдать? Что за радость в этих «колесах»? Впрочем, она ему в таком виде гораздо выгоднее. Но об этом не сейчас…