Уже уходя из кабинета, Степа решил все-таки звякнуть на всякий случай дежурному в свое бывшее РУВД — Вторая Красноармейская была как раз их «землей». Как ни странно, у дежурного не было занято; более того, оказалось, что дежурит Гера Фоменко, старый Степин кореш. Марков вкратце обрисовал Гене ситуацию и торопливо попросил:

— Геныч, если не очень влом — пришли к адресу гэзэшников, мало ли что… Это же от вас совсем недалеко, через улицу всего… Хрен его знает, что там за хата, мы ее даже и не пробивали.

Фоменко ничего твердо гарантировать не стал, но по старой памяти обещал постараться…

Дежурная «Волга» влетела на Вторую Красноармейскую около двадцати одного ноль-ноль.

— Так, — важно сказал Чернов, когда машина остановилась у нужного подъезда. — Значит, Марков — старший, Данилевский — на подхвате. Давайте там особо не церемоньтесь — за рога и в стойло, по-быстрому. Думаю, вдвоем справитесь с девушкой — вы ж у нас спортсмены, «качки», так сказать… Ну, а я тут на связи побуду. Если что — кричите. — И Валера хохотнул, довольный своей шуткой.

Марков с Данилевским вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. У невзрачной двери квартиры номер сорок три они остановились и тихонько щелкнули затворами своих «пээмов». Марков кивнул, и Гриша Данилевский нажал на кнопку звонка. В квартире послышался шум и торопливые шаги к двери.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Это сосед ваш снизу, из тридцать девятой, вы нас затапливаете, — ответил Степа сердито.

За дверью начали щелкать замками.

— А у нас вроде ничего не течет, — сказала удивленно молодая женщина, появляясь на пороге. Степа договорить ей не дал, втолкнул в глубь квартиры, шепотом командуя:

— К стене! Тихо, милиция! Есть кто в хате?! Арипова открыла рот от ужаса и замотала головой:

— Нет, что вы, никого тут нет, это какая-то ошибка!

Но она кричала как-то нарочито громко, и это не понравилось Степе. Кивнув Данилевскому на Арипову, Марков решил осмотреть квартиру. Он приблизился к закрытой двери в спальню и левой рукой резко толкнул ее. Последнее, что увидел в своей жизни Степа Марков, было дуло восьмизарядного американского помпового ружья. Марков даже успел выстрелить, но его пуля лишь чиркнула по шее парня, который зарядом картечи снес Степе полголовы. В комнате находились двое «казанцев», «курировавших» Арипову, кстати, тоже наполовину татарку. Эта троица скрывалась вместе, большой и дружной семьей, уже давно, на парнях висело «мокрое», поэтому с оружием они не расставались даже ночью…

Тело Маркова откинуло назад, в прихожую. Данилевский пригнулся, но выстрелить не успел — картечь из второго ружья разворотила ему грудную клетку и перебила горло Ариповой…

Чернов, услышав выстрелы, так растерялся, что побежал наверх, даже забыв достать ствол из наплечки. Увидев выскочивших из сорок третьей квартиры двух заросших мужиков с короткими ружьями в руках, Валера оцепенел и поднял руки. Вид у него был настолько жалкий, что убегавшие бандиты даже не заподозрили в нем мента.

— Грохни, — предложил на бегу один из «казанцев» напарнику.

— И так шумно, он — овца, не при делах, — все это Валера успел услышать перед тем, как тяжелый приклад коротко, но очень больно ударил его в лоб. Валера сел на задницу, но сознание не потерял. Он сидел и думал о том, что теперь всей его так хорошо начинавшейся карьере наступил конец. Это было настолько обидно, что у Валеры даже прошла боль.

Бандиты выскочили из подъезда и нарвались на гэзэшников, которых Гена Фоменко все-таки направил в адрес. «Казанцы» успели выстрелить еще по одному разу и получили в ответ автоматные очереди. Один был убит сразу, а второй, с пулей в животе, успел заскочить обратно в подъезд. Непонятно, на что он надеялся, может быть, хотел дворами уйти или чердаком… Это был тот, кто пожалел Чернова, не стал его убивать. На лестничном пролете бандит выронил ружье и, схватившись руками за живот, начал оседать на ступеньки. Валера увидел его умоляющие глаза, которые уже начали подергиваться мутной пеленой боли, и выстрелил прямо в них несколько раз подряд, лихорадочно приговаривая:

— Это тебе за овцу, за овцу, за овцу!!!

Так погибли Степа Марков, Гриша Данилевский. Были убиты и Марина Арипова, и двое бандитов, установить личности которых не представилось возможным.

Чернова не обманули первые, радужные, предчувствия — бойня на Второй Красноармейской действительно попала во вторник на первые полосы всех самых крупных питерских газет. Во всех материалах главным героем был представлен руководитель операции заместитель начальника семнадцатого отдела ОРБ Валерий Чернов, лишь благодаря мастерству и героизму которого бандиты, устроившие на своей квартире засаду, не ушли от возмездия…

Позже, в ходе служебного расследования, Чернов рассказал, что СОБР на задержание брать не стали, так как те были необходимы в резерве для возможного использования дежурным нарядом УУРа, по линии которого в тот вечер было совершено несколько тяжких преступлений, но зато именно он, Чернов, распорядился, чтобы Марков позвонил в РУВД и попросил помощи у местных гэзэшников. Глубоко копать служебная проверка не стала…

Сергей Челищев, конечно, не знал обо всех этих обстоятельствах. Гибель Степы перевернула все его расчеты, и Сергей принял решение срочно выехать под Лугу, на хуторок Федосеича, где он отлеживался после своего февральского запоя.

Реально в Лугу ему удалось выбраться только во второй половине следующего дня. Антибиотик по случаю гибели Маркова был в прекрасном настроении, он собрал все газетные вырезки и с наслаждением перечитывал их, потягивая неизменную «Хванчкару». Челищев сказал Виктору Палычу, что собирается немного отдохнуть на природе, и старик возражать не стал, лишь напомнил, чтобы Сергей не забывал про банк «Отечество» и операционистку Лену; до запуска операции с авизовками оставалось чуть меньше двух недель…

Челищев вызвонил Выдрина, страшно обрадовавшегося появлению пропавшего шефа, пересел в условленном месте со своего «джипа» на Сашкину «девятку» и велел гнать до Луги. Почти всю дорогу Челищев молчал, угрюмо глядя на дорогу перед собой, и Выдрин, почувствовав его настроение, не беспокоил Сергея никакими расспросами. Челищев курил сигарету за сигаретой, вспоминал Степу Маркова и время от времени невнятно мычал от внутренней боли. Челищеву было совсем плохо, он думал о том, что несет всем вокруг себя только горе и смерть…

Когда до хуторка Федосеича оставалось километров десять, Сергей взглянул на Сашка и сказал:

— Саня, дела пошли совсем невесело, ты слушай меня, не перебивай… Примерно через месяц тебе нужно будет уехать из города, спрятаться, так что готовься… Маму с собой заберешь, деньгами и документами я обеспечу. И не спрашивай меня ни о чем — все, что можно будет, я тебе сам скажу. Только уехать вам надо будет обязательно — это вопрос жизни и смерти, и не только моей, но и твоей, и еще многих других людей.

Выдрин даже пригнулся к рулю от неожиданности, долго молчал и наконец спросил: