Снова Грэнвилл

Джордан и Базз Питерсон жили теперь на первом этаже Грэнвилл Тауэрс, в коротеньком коридоре, который закрывался с обеих сторон с тем, чтобы защитить небольшую группку баскетболистов и обычных студентов, обитавших там на постоянной основе. Среди обычных студентов, живших на этаже, был Дэвид Манн, студент последнего курса, учившийся на факультете радио, телевидения и кино. Невысокий, щуплый и непритязательный Манн имел возможность видеть жизнь 19-летнего Джордана изнутри и наблюдать за тем, как возвышается статус молодого игрока.

«Он был очень дерзким даже в те годы, – вспоминал Манн. – Он был Мистером Уверенность и всегда полагался на свои силы». Манн видел девчонок, окалачивающихся около закрытых дверей коридора в надежде улучить возможность пробраться внутрь. Как и большинство «обычных» студентов, живших на этаже, Манн подмечал практически все, что делал Джордан. Он был удивлен, не увидев никаких доказательств того, что Майкл – звезда вечеринок и неутомимый тусовщик.

«Он был довольно серьезным парнем, – вспоминал Манн. – В коридоре с ним соседствовали ребята, любившие вечеринки, игроки и просто студенты, но он никогда не принадлежал к их кругу».

Базза Питерсона, к примеру, можно было увидеть в коридоре с выпивкой в руке, танцующим с подружкой и все еще смакующим победу «Тар Хиллз» в национальном чемпионате, выигранном несколькими месяцами ранее. «Базз определенно не был увлечен баскетболом так же сильно, как Майкл, – говорил Манн. – Базз был больше тусовщиком. Он никогда не относился к делу настолько серьезно, как Майкл. Он был дурнем, если честно».

Той осенью Sports Illustrated опубликовал фотографию Джордана в наушниках, танцующим в своей комнате под зонтом. Она разозлила Манна, потому что была постановочной и совершенно неискренней. Питерсон мог танцевать с подружкой, но не Джордан, пусть даже у него и был повод немного насладиться жизнью.

«Вот что делало его уникальным, – отмечал Манн. – Он мог стать глубоко эгоцентричным, мог втянуться в вечеринки, веселье и развлечения с женщинами, во все эти прелести жизни, но у меня сложилось впечатление, что он был настолько предан делу, что не позволил бы себе отвлекаться даже в таком возрасте. Он знал, что хочет стать лучшим, понимал, какие ловушки его подстерегают, и не собирался в них попадать. Он выглядел очень уверенным в себе, безошибочно знавшим то, чем хочет заниматься, и ничто не могло его остановить».

Манн заметил, что, хотя Джордан и был всего лишь 19-летним второкурсником, он умел управлять ситуацией за счет одного своего присутствия, даже находясь среди других баскетболистов, живших с ним на одном этаже. «Он не был громким парнем. Он не доминировал вербально, но когда он говорил, ты определенно прислушивался. Он не отдавал приказов другим игрокам, не выпячивал свой статус, ничего подобного, но я уверен, что другие игроки уважали его. Думаю, что он их немного пугал. Но он не рычал, отдавая приказы, и не творил ничего такого».

Джордан вскоре узнал, что Манн изучает средства массовой информации с надеждой на то, чтобы в будущем найти работу в киноиндустрии Голливуда. «Майкл считал, что это безумная затея, – вспоминал Манн, – а после этого подошел ко мне и сказал: «Знаешь, тебе надо пообщаться с женой Дина Смита». Жена Дина Смита была психиатром, и каждый раз, когда я видел Майкла, он спрашивал: «Ты уже сходил к жене Смита? Поговорил с ней?» Он считал смешным тот факт, что кто-то вроде меня хочет переехать в Лос-Анджелес и надеется хоть на какой-то шанс получить работу в кинобизнесе».

Эти поддразнивания продолжались пару недель, Джордан подкалывал Манна, насмехаясь над его планами по покорению Голливуда всякий раз, когда они пересекались. Именно тогда Манн понял, что каждый человек, выживший после общения с Джорданом, должен был осознать одну вещь – нужно уметь давать сдачи.

«Наконец я сказал ему: «Майкл, пойми, это моя мечта. Я всегда хотел работать в кино. У тебя самого разве никогда не было мечты?» Он ответил: «Да, у меня есть мечта – играть в NBA». После этого разговора он больше никогда не задевал меня по этому поводу».

Джордан вскоре узнал, что у Манна, учившегося на факультете журналистики, был в комнате видеомагнитофон, что было редким явлением в те времена, когда видеотехнологии еще были относительно новым явлением и стоили довольно дорого. Вдобавок Манн был ярым баскетбольным фанатом, он записывал игры Каролины на пленку. Джордан начал захаживать к нему, чтобы посмотреть на свою игру в записи.

«Это было так давно, в те времена, когда пульт управления был проводным, – вспоминал Манн. – Приходилось вертеть этот пульт с 12-футовым проводом в стороны, чтобы он работал. Майкл сидел и смотрел на себя, а потом пересматривал. Думаю, что он многому научился таким образом. Не знаю, как много времени уделяли этой работе с видео тренеры, но он точно очень часто этим занимался, пользуясь моим VCR».

Игрок, который сделает столь многое для развития эпохи видео, получал первую возможность изучить свою игру со стороны. Одной из первых кассет, которую Джордан и Манн посмотрели вместе, была кассета с записью чемпионского матча против Джорджтауна. Во время трансляции комментатор Билли Пэкер обронил фразу, что Уорти – быстрейший из игроков Каролины.

«Это полная ерунда, – засуетился Джордан. – Я – самый быстрый в команде».

Когда они дошли до момента с решающим броском Джордана, Манн задал ему вопрос об этом эпизоде. «Майкл сказал, что в момент своего заключительного броска не был уверен в том, что находится там, где тренер Смит хотел бы его видеть. Он думал, что облажался. Майкл сказал мне, что тогда немного запутался и не знал точно, где должен был находиться при розыгрыше. Вышло так, что он оказался никем не прикрыт, решил бросить и попал».

С началом сезона Джордан стал регулярно заходить в комнату к Манну, чтобы изучать свою игру. «Он был молчалив, сидел в полной тишине, – вспоминал Манн. – И почти ничего не говорил. Он был целиком сконцентрирован на своих мыслях и стратегических планах, возникавших в его голове. Он ничего не говорил, когда смотрел пленки, так что я, по сути, оставлял его в одиночестве».

Однажды Джордан натолкнулся на Манна в коридоре, когда тот пытался загнать мячик в стакан. «Он тоже захотел сыграть и предложил делать ставки на попадание, – вспоминал Манн. – Мячики были маленькими, всего по четвертаку или по десять центов, но мы все равно играли минут 30, и я побеждал его. Мне уже нужно было идти на лекцию, а Майкл не давал уйти. Он заставил меня остаться, но я не хотел проигрывать, а потому продолжал попадать в стакан».

Наконец, рассердившись, Джордан швырнул на пол клюшку и ушел. «Он остался должен мне 75 центов, – вспоминал Манн, – но так и не отдал этих денег».

Прогресс

После поездок в летние лагеря, дворовых битв и индивидуальной работы к тренировкам с командой Смита приступил уже обновленный Джордан. «Предсезонная подготовка, второй курс, – вспоминал позже Смит. – Я поверить не мог в то, как сильно он прибавил после окончания предыщущего сезона. Каждый раз, когда он практиковался с командой Синих, Синие побеждали. Каждый раз, когда он тренировался с Белыми, Белые побеждали. Тренеры в штабе начали спрашивать друг у друга: «Что тут вообще происходит?» Он не попал ни в одну предсезонную сборную лучших игроков Америки, но вырос на 5 см и здорово поработал летом над улучшением контроля мяча и качеством бросков, а уверенности у него было выше крыши».