Грант Артурович Ганджумян снял и аккуратно поставил в деревянную обувницу ботинки, надел домашние тапочки и направился в кабинет, чтобы оставить там портфель с документами. Он чтил порядок во всем. Портфель, даже если совсем пустой, не должен валяться где ни попадя, его место в кабинете, на втором этаже.

На лестнице Грант Артурович чуть не споткнулся: сын опять оставил на площадке сумку со спортивной одеждой и коньками. Вот же странная привычка у ребенка: доносит сумку ровно до середины лестницы и бросает на площадке.

«Наверное, так устает на тренировке, что не может осилить второй пролет с тяжелой сумкой в руках», – с улыбкой подумал Грант Артурович.

Если была возможность, он старался подъехать к Ледовому дворцу и забрать сына после вечерней тренировки. Но возможность бывала не всегда.

Он очень любил своего младшего сына, которого подарила ему Гоар, вторая жена. И имя ему выбрал сам: Вардан в переводе с армянского означает «награда».

Поставив портфель на стол в кабинете, Грант Артурович заглянул в комнату сына. Вардан лежал пластом на диване, глаза закрыты, в ушах наушники, телевизор с огромным экраном работал без звука. Неудивительно, что мальчик не услышал ни как хлопнула входная дверь, ни как отец вошел в комнату. Грант Артурович тихонько тронул сына за руку и потянул шнур наушников. Глаза, обрамленные густыми черными ресницами, моментально открылись, личико Вардана осветилось радостной улыбкой.

– Привет, пап.

– Привет, сын. Ты сегодня рано. Что-то случилось?

– Тренировку закончили на полчаса раньше, – объяснил мальчик. – Там у них собрание какое-то.

– Уроки сделал?

– Днем еще, между тренировками.

– А где мама?

Гоар не захотела сидеть дома, хотя Грант Артурович вполне мог финансово обеспечить неработающую жену: бизнес его процветал и, хотя сверхдоходов не приносил, был достаточно скромным, но зато стабильным и безопасным. Единственное, на чем настаивал Ганджумян, это на неполном рабочем дне: ему хотелось, чтобы к тому моменту, когда он будет возвращаться из офиса, любимая супруга ждала его дома. Сейчас уже почти девять вечера, и непонятно, почему Гоар до сих пор нет.

– Побежала к тете Любе с третьего этажа за красным перцем, она там тебе что-то на ужин готовила, а у нее перец закончился.

Грант Артурович с облегчением перевел дух. Слава богу, ничего не случилось, никаких неожиданностей. Любу с третьего этажа он прекрасно знал и точно так же знал, что быстро Гоар от нее не вернется: если эти две женщины зацеплялись языками, время для них переставало существовать.

Он зашел в спальню, снял и повесил в гардеробной костюм и сорочку, переоделся в домашнюю одежду и вернулся в кабинет. Позвонил Гоар на мобильный.

– Я дома, – сообщил он с улыбкой, услышав испуганный голос жены, которая, вероятно, только теперь поняла, что заболталась с подругой, а муж вернулся домой и ждет ужин.

– Бегу! – выдохнула Гоар.

Опытный Грант Артурович прикинул, сколько времени уйдет у жены на перемещение из квартиры Любы: минут пять она будет охать и сокрушаться, что упустила время возвращения мужа, еще минут пять Люба будет ей советовать, как поступить и что сказать в свое оправдание, потом еще минуты три дамы будут договариваться о чем-нибудь «на завтра» плюс собственно дорога с третьего этажа на пятый. Итого минут пятнадцать как минимум. Вполне достаточно, чтобы включить компьютер и посмотреть почту.

Просто удивительно, какое количество писем успевает набиться в электронный ящик всего за полтора часа, которые человек проводит в дороге с работы домой! Любящий во всем порядок, Грант Артурович всегда, заканчивая работу, просматривал почту. И по приезде домой неизменно обнаруживал кучу новых посланий. Больше половины – ерунда, можно даже не открывать, всякая реклама и информация от фирм, не представляющих для бизнесмена Ганджумяна никакого интереса. Три письма от родственников, которые он открыл и прочитал, а отвечать будет после ужина, не торопясь, с удовольствием, подробно отвечая на их вопросы. Родня у Ганджумяна многочисленная, по всему миру разбросана, и со всеми он ведет оживленную переписку.

Еще несколько писем имели деловой характер, к ним были прикреплены файлы с текстами договоров, проектами, бизнес-планами и предложениями.

И еще одно письмо. Адрес отправителя незнакомый. Грант Артурович прочел короткий текст и нахмурился. «Вас заказали. Но это можно исправить. Если вы готовы к переговорам, то…» Далее следовали какие-то мудреные указания, которые Ганджумян даже дочитывать не стал. Такое письмо он получает уже в четвертый раз за последние три месяца. Заказали его! Как же. Так он и поверил. Обыкновенная разводка с целью срубить бабки.

На первом этаже хлопнула дверь, послышались тяжелые торопливые шаги: вернулась Гоар. После рождения Вардана девушка-пышечка сильно располнела, но Гранту это нравилось, и он категорически запрещал жене худеть. Запрет был встречен с энтузиазмом – Гоар любила вкусно покушать.

Он выключил компьютер и спустился ужинать. Стоило ему обнять жену, как настроение, слегка подпорченное анонимным письмом, снова стало превосходным. А поскольку готовила Гоар замечательно, к концу трапезы Грант Артурович Ганджумян о странном письме и думать забыл.

* * *

Вдова Николая Никитича Аникеева, тренера, заподозренного в педофилии и умершего от инфаркта, встретила Дзюбу чрезвычайно нелюбезно.

– Это омерзительная история, которая стоила жизни моему мужу, – резко произнесла она, даже не предложив оперативнику пройти в комнату или хотя бы на кухню.

От нее густой волной исходила темная вязкая ненависть. Широкоплечий Роман топтался в маленькой тесной прихожей и мечтал только об одном: поскорее выяснить все, что нужно, и уйти. Аникеева отвечала коротко и односложно, при этом глаза ее были полны презрения, словно именно он, Ромка Дзюба, был виноват в том, что произошло с Николаем Никитичем.

У Аникеевых двое детей, но они весьма далеки и от спорта, и от Москвы, сын с семьей живет и работает на Дальнем Востоке, дочь замужем за жителем Амстердама, там и проживает. После похорон отца дети в Москву не приезжали. Ученики? Да, конечно, семья тренера – это вторая семья спортсмена, порой даже больше, ведь тренер и спортсмен очень много времени проводят вместе.

– Мы с мужем для некоторых ребят становились почти вторыми родителями, – при этих словах голос Аникеевой немного смягчился. – И некоторые ученики мужа до сих пор частенько навещают меня, помогают, чем могут.

Ну вот, с детьми полный облом, они к убийству Болтенкова вряд ли причастны, зато учениками имеет смысл поинтересоваться более детально. Аникеева, задумавшись о чем-то, назвала четыре фамилии тех, кто чаще всего к ней заходит. Три имени были женскими. Одно – мужским. Гера Марченко.

– Надо же, и мальчик приходит, – Дзюба сделал вид, что сильно удивился. – Обычно девочкам больше свойственно заботиться о своих учителях, не забывать их. Мальчики, наверное, неблагодарные, да?